Но не только эти опасности подстерегали этих рабов в погонах. На территории Польши орудовали банды. Они отнимали машины, деньги у офицеров, перегонявших свои машины в Союз. И хотя военные собирались в небольшие группы, но их отслеживали от самой границы. Эти колонны вели по территории Польши, в удобном месте нападали и грабили. Тех, кто оказывал сопротивление, убивали. Власти Польши на эти банды смотрели спустя рукава.
Установившаяся веками ненависть поляков к русским, вызывала у польских властей насмешку и злорадство. Грабили и убивали извечного врага Польши. Для польской власти это было только на руку. Горбунову с его внутренними проблемами было не до офицеров. Его министерство иностранных дел не делало ровным счётом ничего, чтобы как-то оказать давление на Варшаву. Да и давить то было, собственно, нечем. И бандиты-то были наши, родные, сросшиеся с преступным миром Польши и Германии. Они в отличие от властей были более гибкие и сговорчивые. Главком Бурдашов тоже не принимал мер. Да и какое ему дело, что какой-то офицер или прапорщик лишился последних своих сбережений. Можно было организовать вооружённое сопровождение этих колонн. Но у генералов была одна цель — обогащаться самим, чем они и занимались. Загружали транспортные самолёты автомобилями и отправляли в Союз. Все расходы по доставке оплачивались из бюджета министерства обороны. Большие махинации были и в торговле. В магазинах на территории воинских частей все товары были на тридцать процентов дешевле, чем в магазинах у немцев, хотя товары были из тех же немецких фирм. Они просто не облагались налогом с продажи. Чиновники от торговли быстро с этим делом разобрались, и всё военторговское начальство стало обогащаться, продавая водку, сигареты спекулянтам фурами. Разница шла в карманы перекупщикам да чиновникам от торговли.
Утром Бурцев стоял на плацу. Только что стоявший в строю полк, расходился по местам занятий. Краем глаза он видел, как из дверей штаба вышел дежурный по полку.
— Наверное, по вашу душу, — пошутил стоявший рядом Черняк.
— Евгений Иванович, спросите, что там ещё, — сказал Бурцев, не убирая руки
от головного убора, провожая поворотом головы, проходящую мимо строевым шагом роту. Когда ушла последняя рота, подошёл Черняк.
— Пиманский велел, чтобы вы позвонили.
Бурцев направился к себе в кабинет. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он всё осмысливал: «Зачем я ему понадобился? Этот маленький жадный генерал не будет просто так звонить. Опять что-то понадобилось. Как он мне надоел, а подальше не пошлёшь, все — таки начальник штаба армии».
