— Что вы, — сказала Оля, — такая хорошая мебель. В контейнер и перевезёте туда.
— И. что от неё останется после перевозки — одни дрова.
— Почему дрова? — возразила Оля. — Хорошо упаковать, всё дойдёт.
— Мне некогда этим заниматься, тут нужна женская рука. А вам, Оля, мебель нравится?
— Нравится, хорошая мебель.
— Чехословакия, по блату брал, ещё и сверху пришлось дать. А теперь куда? Берите, за пол цены отдаю.
— Да что вы, — замахала руками Оля.
— Берите, берите, я не шучу.
— У нас денег и на половину не будет, — сказал Колесников.
— Сколько будет, а остальные потом пришлёшь, можно и частями.
— Беспроцентный кредит, — засмеялся Колесников. А что, Оля, может возьмём? Мне в штабе, трёхкомнатную квартиру дадут. Что мы в неё ставить будем?
— Вот и я об этом говорю, — сказал радостный Бурцев, — присылай завтра бойцов и забирай.
Ася решила все проблемы с учёбой. По согласованию с руководством университета некоторые предметы были сданы экстерном, и время учебы значительно сократилось. Педагоги, следившие за учёбой Аси, видели в ней задатки будущего талантливого хирурга. Один из преподавателей устроил Асю в частную клинику, куда её взяли в качестве практикантки, а после получения диплома ей гарантировали место. Когда Александру исполнился годик, тётушка в знак благодарности за наследника подарила Асе автомобиль, роскошное «Пежо» красного цвета. Ася быстро научилась водить. К малышу ездила часто, разрываясь между Парижем и Реймсом. Время залечивало раны. Та боль, которая осталась после Афганистана, медленно затихала. И лишь иногда она мельком видела Васю во сне. Она звала его за собой, а он улыбался, и всё куда-то исчезал. Мишель относился к ней очень хорошо. Она понимала, что он любит её, уважала его, но полюбить так и не смогла. О том, что она была к нему равнодушной, сказать нельзя. Она любила его по-своему, как старшего брата, как отца, но любить так трепетно, как любила Бурцева, не могла. Больше всего привязанности и взаимопонимания у Аси было с тётушкой Мишеля. Как ни странно, но родство душ было не со свекровью, русской по национальности, а с француженкой. По-видимому, всё душевное решается на небесах, невзирая ни на какие нации.
Мишель выглядел болезненно, он падал в обморок ещё несколько раз, но уговоры лечь на обследование не давали результатов. Всё откладывал после решения очередных важных дел, которые валились, как снежный ком, а их накапливалось всё больше и больше.
