Он портфель открыл и достает одну. А это, оказывается, заграничная аппаратура, магнитофоны, что ли. Картинки яркие, блестящие. Я думал — Юра книжку мне оставит, ребятам показать.
— Что ты, Витя, это вернуть надо. У тебя книги посмотреть можно?
Я ему рукой махнул, чтобы брал, что хочет, а сам историю читаю: мне ещё устные оставались. Папа минут через двадцать вошел. Юра встал, какую-то книжку на место поставил.
— Да брось ты, Юра, вскакивать, — говорит папа и сам на чурбак садится. — Я, знаешь, думаю, не сложновато ли это для тебя. Сам ведь говоришь — начинающий, а это все аппаратура высококлассная.
— Что вы, я разберусь.
И опять свои блестящие книжки вытащил. Вытащил и молчит, как будто вспоминает что-то. Папа его толкнул легонько:
— Чего застыл?
Юра себя блестящей корочкой по ладони похлопал, помолчал ещё и говорит:
— Да есть ещё одно дело, прямо неудобно мне говорить.
Папа улыбнулся, говорит:
— Валяй, чего там.
— У меня знакомый один есть, в ателье работает, звукотехнику всякую ремонтирует. Он мастер классный. Если у кого аппаратура нормальная, его на дом зовут. Особенно если импорт. Ну а тут у него какой-то мертвый случай, никак разобраться не может. А уже обещал. Неудобно, понимаете?
— Эх ты, — говорит папа, — дипломат. Проспекты свои разложил, вопросы умные задает. Сразу бы дело говорил.
— Вы скажете: дипломат. Уж заодно просто. В курсе-то хочется быть. Что, где?
Я говорю:
— Когда…
Они засмеялись, а папа спрашивает:
— Проветриваться идете?
Юра в дверях обернулся:
— А к вам, Дмитрий Алексеевич, ещё зайти можно?
Папа говорит:
— Ради бога. Только предупреждай, архаровцу вот скажешь.
Мы на улице сперва молча шли. Полдороги уже прошли, наверное.
— Знаешь, Витя, у тебя отец… — Юра рукой покрутил. — Схемы эти читает, как семечки… Ты не знаешь, сколько он за ремонт берет?
— Какой, — говорю, — ремонт?
— Ну мало ли, у людей импорта много. Успевай поворачиваться.
Я смотрю на Юру и не пойму чего-то. А он засмеялся и опять рукой махнул.
Около Юриного дома мы назад повернули. Опять он меня проводил.
Папа спрашивает:
— Ты где с Юрой познакомился?
Я рассказал. Он говорит:
— Занятный парнишка.
— Ничего себе парнишка, — говорю, — на втором курсе учится в техникуме.
— Да я не в том смысле. Он парень серьезный. А как у вас, кстати, с Ваньчиком? Пароход-то ваш не уплыл ещё?
Кто это придумал желтые листья мусором называть? Весь город шуршит, как живой, и грибами пахнет. Я от листопада дурею прямо. С утра специально крюка дал — через сквер пошел. Там этих листьев — травы на газонах не видно. Я их разгребал, думал — желудей наберу, да нет, видно, рано ещё. Одни поганки трухлявые попадаются. Чуть в школу не опоздал. И бежал зря. Бориса Николаевича куда-то вызвали, он только к концу урока вернулся.
