— Привет, Марк! Как дела? — поздоровался Пайпер. По скуластому лицу растянулась широкая улыбка, какая бывает только у южан. — Кстати, сколько ты весишь?
— Сто сорок, — ответил Марк осторожно, пытаясь смотреть прямо в глаза громиле, возвышающемуся над ним.
— Понятно. Я в одних трусах вешу двести двадцать пять. Ты точно хочешь, чтобы я забрался на второй этаж этой трухлявой люльки?
Марк тяжело вздохнул и, не говоря ни слова, сдал свою территорию. С тех пор иерархия власти установилась раз и навсегда.
Болтали обо всем подряд, как всегда на встречах выпускников. Вспоминали забавные моменты, смеялись над нелепыми ситуациями, неблагоразумными ошибками молодости, студенческими проказами и собственными слабостями. Женщины слушали, не встревая в разговор, прощая явное приукрашивание и пикантные подробности. Зекендорф с Алексом, сохранившие тесную дружбу, направляли беседу, перекидываясь шутливыми репликами, словно комический актерский дуэт. Пайпер не мог похвастаться умением вовремя вставить саркастическое замечание, но его размеренные воспоминания о нелепостях первого года учебы приводили женщин в восторг. Один только Марк молчал, вежливо улыбался, когда все хохотали, потягивал пиво и ковырялся в тарелке с азиатской едой. Зекендорф попросил жену фотографировать, и она послушно кружила вокруг стола, заставляя всех принимать оригинальные позы, и то и дело щелкала фотоаппаратом.
Компании первокурсников — словно неустойчивые химические соединения. Меняются условия, связи тут же распадаются и молекулы расходятся. На втором году обучения Пайпер переселился в «Адамс-Хаус», к другим футболистам. Зекендорф с Алексом держались вместе, вместе и переехали в «Леверетт-Хаус», а Марк получил отдельную комнату в «Карьере». Пайпер изредка встречался с Зекендорфом на занятиях по государственному управлению, но теперь они вращались в разных мирах. После выпускного Зекендорф с Алексом остались в Бостоне и время от времени узнавали о Пайпере из газет или теленовостей. Никто из троих не пытался восстановить связь с Марком. Он просто исчез из их жизни. Если бы Зекендорфу не втемяшилось во что бы то ни стало встретиться и если бы Марк не внес свой адрес на почте «Гугла» в журнал выпускников, он бы так навсегда и остался краткой главой прошлого.
Алекс громко рассказывал о дикой студенческой выходке с участием сестер-близнецов из колледжа Лесли. Именно в ту ночь он якобы бесповоротно решил связать свою жизнь с гинекологией. В самый интересный момент подружка Алекса перевела разговор на Пайпера. Видимо, ей поднадоело шутовство захмелевшего Алекса. Она с восхищением смотрела на рыжеволосого здоровяка, который сидел напротив и пил виски стакан за стаканом, не пьянея.
