Так резвились они до сумерек, позабыв обо всем.
И только, когда ночь накрыла своим темно – лиловым бархатом степь, и месяц показал свой серп из-за рваных туч, свершилось великое чудо любви. Волк нагнал волчицу в стремительном беге и остановил ее, схватив зубами за загривок. Волчица поднырнула под вожака, разворачиваясь к нему задом, и выгибая призывно спину, и он, довольно урча, мягко и нежно овладел ею. Волна блаженства захватила зверей и унесла в райские кущи. Они слились в экстазе сладострастия, и довольный волк, излив всю накопившуюся в его теле страсть в тело волчицы, совершил вдруг прыжок неимоверной высоты и радостно забегал вокруг своей избранницы.
А она, впервые познав радость любви, стояла и с обожанием глядела на такого могучего, властного и жестокого зверя, который оказался таким нежным и ласковым по отношению к ней.
Нарезав с десяток кругов вокруг волчицы и выразив, таким образом, свое упоение только что случившимся актом продолжения жизни, волк стрелой взлетел на курган, присел на задние лапы и, устремив к звездам свою широкую морду, вдруг протяжно завыл.
Чувствуя, как от воя вожака мелкая дрожь пробивает все ее члены, горяча кровь и призывая к чему-то доселе непознанному и великому, волчица последовала за своим любимым и присоединила свой голос к его голосу.
Теперь двухголосый волчий вой понесся далеко над степью, сливаясь в один, и пугая все живое своей мощью и леденящей безысходностью. Потому что не было в степи зверя, способного противостоять волку, и не было равного ему в уме и коварстве. Как не было равного и в жестокости.
И кровь людская стыла от того жуткого воя, обещавшего, по старинным преданиям, людям разные напасти и беды…
А волки, чувствуя неразрывное единение с природой – матерью всего сущего, и между собой все пели и пели свою песню. Бесконечную песню жизни, которая другим обитателям степи сулила только смерть – неотвратимую и беспощадную…
Живые и мертвые пред Богом равны,
Потому, что души вечны…
(«Велесова книга», дощечка 14)
Казаки, преодолев две версты по снежной целине, медленно втягивались в горловину оврага. Высланные вперед разведчики не стали углубляться в его пугающую глубину, чтобы не оставлять следов, явственно просматривающихся в лунном свете, а осмотрели его склоны с увала. Только легкий скрип снега под ногами самих разведчиков нарушал тишину ночи, и они подали знак остальным, что путь безопасен.
