– Это могли сделать твои подчиненные!
– Мои подчиненные шагу не сделают без моего ведома, – вскинул голову Саидов. – Поэтому все мои люди живы, а селение не подверглось разрушениям…
– Чем ты гордишься?! – вскричал Майрбек. – В то время, как мы погибали в сражениях, вы, как трусливые бабы, берегли свои никчемные жизни!
– С каких это пор жизни чеченцев стали никчемными? – Саидов вскочил, опрокинув стул. – Ты видишь смысл своей жизни в том, чтобы погубить в боях с превосходящими силами противника как можно больше своих сородичей. А я не вижу в этом смысла, потому что Россию нам не победить! Когда мышь сражается со львом, шансов на победу у нее нет и быть не может! Тот, кто втравил чеченский народ в эту бойню, – преступник, и он ответит перед Аллахом за это!
– Сядь, – тихо сказал Лорсануков, поднимая стул, опрокинутый Саидовым. – Ты высказался, как враг. Да ты и есть враг! Но у тебя хватило мужества не скрывать от нас свое настоящее лицо...
– А я никогда его не скрывал! – Лом-Али сел. – Никогда. Я не трус! Я воевал два срока в Афганистане. У меня четыре боевые награды. И я знаю, что такое война! Знаю, чего стоит жизнь даже одного человека из моего народа... Я видел результаты «ковровых» бомбардировок, которые, кстати, впервые применил в Афганистане наш президент Джохар... Видел, как превращаются в пыль целые кишлаки с мирным населением... Очень жаль, что вы этого не видели, и потому до вас до сих пор не дошло, что вы губите вайнахский народ!
– Ты предлагаешь нам сложить оружие? – вкрадчиво спросил Балта по кличке Бригадир, который в мирное время действительно был звеньевым в винодельческом совхозе. – Нам пойти и дружно сдаться федералам?
– Тебе не придется это делать, – Саидов смотрел прямо в глаза Бригадира. – Твою сдачу в плен не примут, поскольку все дагестанские рынки наводнены твоими видеокассетами с кадрами зверских казней пленных русских солдат… Честно говоря, я бы сам тебя пристрелил, ибо ты – позор чеченского народа!
Бригадир выхватил пистолет, но Хайдаров выбил его из рук Балты. Его глаза злобно блеснули.
– Успокойся, герой! – процедил Гойтемир сквозь зубы. – Лом-Али прав. Ты своими съемками нанес непоправимый вред нашей борьбе! Где священный джихад – и где гнусное позирование перед видеокамерой с отрезанием голов пленным? Чем ты думал, когда делал это?! Не думаю, что это место называется головой!
– А что, один я это делал? Даже сам Хаттаб... – не договорил Бригадир и отошел, махнув рукой.
