Оперативник положил на макушку коллеги широкую ладонь, не спеша, спроецировал ее на собственную грудь и, ехидно щерясь, кашлянул.
— Не завидуй высоким людям, малыш, лучше морковку по утрам кушай.
— 2 метра — это рост верблюда, — хмуро пробурчал Полынцев. — Я прям весь обзавидовался.
— Лучше быть ростом с верблюда, чем с осла, — надменно парировал Мошкин.
Чем бы закончился дружеский разговор — неизвестно, но за дверьми неожиданно раздался гневный окрик Инны Вишняковой.
— Послушайте, вы, ослик с верблюдом, не топчитесь под моим порогом, здесь, между прочим, все слышно! Скачите лучше на лужайку.
Сконфуженные милиционеры, почесывая затылки, тихонько отошли от двери.
— Космическая, 33 — твой участок? — спросил полушепотом Мошкин.
— Мой, а что?
— Мужик оттуда утром звонил, труп опознал по телевизору.
— Ты его уже опрашивал?
— Пока нет, только собрался. Поехали вместе.
Полынцев покосился на кабинет.
— У меня тут дела еще… кое-какие.
— Успеешь, — махнул рукой Мошкин. — Я сегодня на машине, мигом обернемся.
— На машине, говоришь?..
— А то!
— Ну, тогда поехали…
Допотопный жигуленок Мошкина, хрипя и цокая клапанами, как лошадь подковами, с неприлично медленной скоростью подъезжал к улице Космической. Если бы Полынцев решил опозориться перед жителями своего участка, то этот способ вполне бы сгодился.
Кроме «отличных» ходовых качеств, машина обладала и «повышенной» комфортабельностью: пассажирское сиденье болталось во все стороны (вместе с пассажиром), выхлопные газы пробивались в салон сизыми клубами, а треснувшие окна были заглушены намертво (стеклоподъемники и ручки не работали).
— Приехали, — сказал Мошкин, выдыхая дым, словно только что покурив.
Полныцев откинул дверцу, будто люк подбитого танка. Ядреный смог густо повалил наружу.
— Говорят, фашисты во время войны в таких душегубках народ гробили, — сказал он, направляясь к подъезду.
— Все лучше, чем пешком, — не слишком уверенно возразил коллега.
Дверь квартиры открыл плотный, с припухшим красным носом, мужчина лет 30–35. Это был тот самый невежа, что опрометчиво нагрубил бывшему солдату Зотову.
— Здравствуйте, Васьков, я снова к вам, — сказал Полынцев, заходя в просторный, ободранный (видимо, для ремонта) коридор.
— Лейтенант Мошкин, — представился коллега, шагнув следом.
— Вы по поводу моего звонка? — тихо спросил хозяин.
— Да, разумеется, — кивнул Полынцев, выжидающе взглянув на напарника.
Тот раскрыл кожаную папку, порывшись в бумагах, достал фотографию убитого старика.
