Так что я наблюдаю просто первый росток будущего мира. Чему я должен бы радоваться. В самом деле должен, ведь это шаг к прогрессу из мракобесия средневековости.
Я вытащил из мешка лук, показываться на глаза пока не стоит, но комнаты здесь просторные, отступил в самую дальнюю.
Эти новые ворвались с дубинками в руках, один с маху ударил по маленькому столику, тот разлетелся вдребезги, а глиняная ваза рухнула на пол. Он ликующе захохотал, еще больше опьяненный сладостью разрушения, мимо него с воплями пробежало еще пятеро.
Мои руки замелькали, как лопасти вентилятора: шесть стрел просвистели, догоняя одна другую, и шестеро рухнули на пол, сжимая в руках дубины и ножи. Из других комнат слышались крики, я торопливо выбежал и плотно закрыл за собой дверь. По коридору бегут еще пятеро, я вскинул лук и уложил всех пятерых. Если бы хоть один в доспехах, пришлось бы труднее, а так стрелы пронзали их, как гусей на подворье.
Еще в двух комнатах слышится треск ломаемой мебели. Я видел через распахнутые двери, как беснуется этот простой народ, получивший свободу, настоящие демократы, и, встав на пороге, вскинул лук. Десяток стрел сорвалось с тетивы, с зачатками демократии было покончено. По крайней мере, в доме.
Прислушался, в доме тихо, только снаружи все еще крики и вопли. Как и рассчитал, никто Амелию с ее детьми тронуть не осмелился на виду у всех: даже самые разогретые вином проскакивали мимо в дом, чтобы оторваться на мебели, так что здесь она в относительной безопасности…
Я выскользнул из боковой двери в сад. Огромная серая толпа беснуется, размахивают горящими факелами. Вдруг один отделился от толпы и побежал в сторону кузницы. За ним последовали еще двое с воплями и криками.
Я перебегал за деревьями, и хотя влез в личину исчезника, но кто знает – кто в толпе, здесь обязательно и те, кто незаметно руководит ею. Должны быть те, кто заводит, не дает угаснуть народному волеизьявлению. Любой энтузиазм надо чем-то подпитывать, эти неведомые кукловоды могут уметь больше, чем простые люди…
Человек с факелом вбежал в кузницу, за ним те двое, через пару секунд он выбежал с радостным воплем, а в кузнице вспыхнуло пламя.
– Хорошо, – сказал я тихо, – нам нужны вещдоки…
Стрела ударила его в раскрытый рот, он дернулся, сделал шаг и упал лицом вниз, крепко сжимая древко горящего факела. Из кузницы выбежали двое, один несет, прижимая к груди, полоски металла. Оперенный кончик стрелы возник у него в глазу. Этот рухнул навзничь, но награбленное не выпустил. Третий получил стрелу в живот и упал, перегнувшись и ухватив оперенное древко, но не решаясь выдернуть.
