– Понравился город?
– Очень, – ответил я. – Вольный такой, раскованный. Не без перегибов, конечно, но при демократии как без них? Еще заметил, в городе очень много волшебников.
– Ну, не так уж и много…
– А они в самом деле волшебники?
Она мягко улыбнулась:
– В основном это люди, которые отыскали в руинах какие-то талисманы. Обычно они могут делать что-то одно. Например, Жан Ильманд, он сейчас стал уважаемым торговцем, может вызывать Стража… Правда, только в солнечные дни, но этого достаточно, чтобы его караваны могли проходить даже через Золотые Пески, где все еще разбойничают люди Дэна…
– А если дождь?
Она посмотрела с уважением.
– На этом он и прогорел. Рискнул, но разбойники не все попрятались от грозы. Заметили караван и… разграбили. С той поры Ильманд всегда сверяется с погодой. А перед опасным местом старается убедиться, что небо будет ясным. Сейчас он уже в доле с купцами, сам выбирает, с кем идти, Страж у него один…
– Богатый у вас город, – согласился я. – Хоть археологическими древностями, хоть деловой хваткой…
Она насторожилась, внезапно побледнела. Вид у нее был такой, словно наконец-то стряслось несчастье, которого давно ждала, но все равно сделать ничего не может.
Я услышал далекие голоса, выскочил из-за стола. Перед домом бурлит толпа горожан, настоящее народное возмущение, но почему-то пахнуло настолько знакомым, что на миг я ощутил головокружение, будто перенесся в свой прежний мир… а затем обратно.
Так вот когда еще зародились эти технологии «тюльпановых», «оранжевых» и «картофельных» революций. Эти люди не сами пришли, их привели солидные финансовые вливания некой сильной, богатой и весьма заинтересованной стороны. Слишком уж все одинаковые как по возрасту, так и по сложению, даже по одежде. И лица у всех ликующе-радостные, как у людей, которым на халяву свалились хорошие деньги, а нужно всего лишь побузить, поорать и разве что поломать какой-нибудь забор или бросить камни в окна. Это всегда с удовольствием, ломать – не строить…
Я торопливо подошел к окну. Амелия уже стоит на верхней ступеньке крыльца, голос ее звучит громко и решительно, но я уловил в нем панический страх и безнадежность:
– Вы зачем сюда пришли?.. Кто позволил ломать в моем дворе?
В ответ слышался хохот, улюлюканье, морды довольные. Как сладостно чувствовать себя ублюдком, вести себя, как последнее говно, и прекрасно знать, что ничего тебе за это не будет.
Кто-то заорал весело:
– А нам нравится здесь ходить!
