– Ты… искалечил… меня…
– Заживет, – возразил я холодно, – но в другой раз подумай, перед тем как вот так хватать незнакомого человека.
Я намеренно не сказал «благородного», толпа этого не любит, а так я видел одобрительные взгляды, все на стороне того, кто дерется в меньшинстве.
Через толпу протолкались в блестящих доспехах люди с копьями в руках. Капитан Кренкель, начальник городской стражи, люто выкатил глаза.
– Что здесь происходит?
Он сразу нацелился на меня взглядом хищника. Я смущенно развел руками.
– Эти трое пьяных задирают прохожих. Вы не намерены их арестовать?
Он с подозрением посмотрел на меня, перевел взгляд на них.
– Я бы сказал, что это вы их избили. Тогда арестовать придется вас.
Из толпы крикнули:
– Это они на него напали!
– Сэр только защищался!
– Он прав!..
– Так им и надо…
– Это же Комар и Рваное Ухо с каким-то новым ублюдком! Комар вчера устроил драку на рынке, а три дня тому украл в лавке Блюменталя три раковины!
Кренкель морщился, поворачивался из стороны в стороны, наконец рявкнул:
– Тихо! Никого арестовывать не будем.
– Почему? – крикнули из толпы.
– Эти трое свое получили, – вынес он решение. – А вообще расходитесь, расходитесь! Больше трех не собираться!
Я вскинул руки в победном жесте, одновременно приветствуя толпу, что так тепло ко мне отнеслась, там этот жест понравился, мне закричали одобрительно, я раскланялся и двинулся дальше.
Не такой уж и враждебный мне город, как пытались внушить, не такой уж…
У отца Шкреда лицо скорбное, мученическое, он с порога церкви благословлял проходящих мимо горожан и призывал на них милость Божью, а в ответ те смеялись, строили ему рожи, кто-то запустил в старика огрызком яблока.
Я помахал издали обеими руками. Он смотрел с некоторым испугом. Я кивнул в сторону дома на холме.
– Святой отец, можете помолиться за души четверых разбойников. Которые там, на вершине гряды…
Он взглянул снизу вверх с еще большим испугом.
– Вы… оттуда?
– Да, – ответил я. – Оттуда.
Он сказал нерешительно:
– А был ли среди них сам… Денифель?..
Я кивнул:
– Был.
– Я слышал, – проговорил он нерешительно, глаза его впились в меня неотрывным взглядом, – я слышал… он силен в черной магии.
Я сказал укоризненно:
– Святой отец, любая магия – черная. Попытки разделить на белую и черную, все равно что одних палачей называть добрыми, а других злыми. Согласен, пример не весьма, но… знаете ли, магия – это магия. Так что я вашему оппортунизму весьма и даже вельми удивлен.
