Я гнался за человеком, который под именем Бертрама из Людиуса пробрался в мой дом и спустил на меня слина.
Я хотел растереть в ладонях его горло.
Добежав до края шатра, он располосовал материю и выскочил наружу. Когда я выглянул из павильона, на улице уже никого не было.
Упустил. Я выругался и ударил себя кулаком по ноге.
Из павильона за моей спиной доносились крики торговцев. Снаружи сновали сотни незнакомых людей.
В Сардаре ярмарка.
Шансы найти в многотысячной толпе человека, который знает, что его ищут, равны нулю. Я раздраженно крутился на месте. Какие-то люди уже лезли в дыру, чтобы не платить долю тарска при входе.
Интерес к торгам пропал. Потоптавшись еще немного, я слился с толпой и незаметно для себя дошел до ритуальных платформ. С них открывался волнующий вид на заснеженные вершины Сардара. Я забрался на платформу и долго смотрел, как сияют ледники в холодном свете трех белых лун. Отсюда же была хорошо видна вся ярмарка: огни, палатки, шатры, подмостки и там, вдали, амфитеатр, где сойдутся завтра за маленькой доской с красными и желтыми квадратиками Скорм из Ара и мягкий, деликатный Сентий из Коса. Ярмарка занимала территорию в несколько квадратных пасангов. Ночью она была по-настоящему прекрасна.
Спустившись по ступенькам, я направился в сторону ночлежных шатров, где еще утром оплатил свое место.
* * *
Я лежал, закинув руки за голову и задумчиво смотрел в потолок огромной палатки. По причине позднего времени лампы погасили. Уснуть я все равно не мог.
В шатре отдыхало не меньше тысячи человек. Потолок едва заметно выгибался под порывами восточного ветра.
В разных частях шатра были подвешены на тонких цепочках светильники. Сейчас они не горели.
Повернувшись на бок, я следил, как девушка осторожно переступает через шкуры. Наконец она добралась до меня и присела рядом.
На горле невольницы поблескивал золотой ошейник с широкими кольцами. Через эти кольца были пропущены цепочки, прикованные к металлическим пластинам на руках. Чего только не придумали за последнее время!
— Господин, — прошептала она.
— А, узнаю, — произнес я.
Это была та самая рабыня, которая приставала ко мне утром возле кукольного театра. Она умоляла о том, чтобы я удовлетворил ее страсть, но я не стал этого делать, ибо не хотел обижать ее хозяина, которого к тому же ни разу не видел. Откуда мне знать, вдруг он наказывает ее воздержанием. Когда вмешались стражники, я спас ее от плетей, заставил встать на колени, поцеловать мои ноги и ползти на животе к своему хозяину.
