— Я… Эк… у меня колотье в боках…
Друзей у Эки и раньше не бывало, так что и теперь никто его не пожалел, никто не поверил в его хворь.
— Это ежели похлебки с салом через меру нахлебаешься…
Кто-то оказался еще безжалостнее:
— Ну, ежели этого калмыки пришибут, волости убытка не будет.
Юрис сурово оборвал зубоскалов: воинское дело серьезное, тут шуточки не к месту. Эку подпоясали мечом, он изо всех сил крепился, чтобы не выказать себя трусом. Оставалось выбрать еще одного. Юрис долго изучал список, потом заявил:
— Осталось вас пятеро, и все сыновья хозяев. Я хочу, чтобы все было по справедливости, а потому надо тянуть жребий. Кто вытянет, тому и идти.
Жребии уже лежали у Криша в шапке, жеребьевка была предусмотрена заранее. Среди пятерых был и Лауков Тенис, вот ему-то как раз жребий и выпал. Понятно, что Тенису пуще смерти не хотелось идти в поход, а все же он держался мужественнее Эки. Слегка трясущимися руками сам опоясался мечом и стал в ряд.
— Коли выпало, так ничего не поделаешь…
Но Лаукиха была другого мнения. Она как раз в этот миг во всю прыть влетела во двор. Увидев Тениса с оружием на боку, даже не спросив, как это произошло, еще издали завопила:
— Ах вот оно как! Опять, выходит, мой Тенис! Вот напасть! А только не бывать тому! Никуда он не пойдет! Как мы вдвоем с калекой по хозяйству управляться станем? Сено у нас покрали, лошадь отобрали, а теперь на вот, опять! А почему не может пойти Пумпуров Эйдис либо Сваренов Карлис? Потому что у кузнеца Мартыня зуб на нас, потому что живьем он нас хочет съесть. Да и этот помощничек его не лучше, такой же душегуб!
Напрасно мужики с мечами пытались ее утихомирить, напрасно оба бородача подъехали вплотную и угрожающе размахивали плетями, напрасно побагровевший Юрис топал ногой по каменной ступени и размахивал свитком. Лаукиху нельзя было унять. Она растолкала толпу, вцепилась в грудь Падегову Кришу и так встряхнула парня, что у того шапка слетела, потом кинулась с кулаками на самого полномочного посланца короля. Прокляла весь род кузнецов, старого Марциса, покойную Дарту, которая не ходила в храм и держалась католической веры, даже покойной Майе досталось. Ругаясь, она еще больше свирепела, орала на весь господский двор, а лес как ни старался, но так и не успевал отвечать эхом на весь поток ее брани. Посланец короля махал руками, видно было, что рот его раскрывается, но ни единого слова не слыхать. Под конец разъяренная Лаукиха принялась проклинать шведов и их короля, потом кинулась к Тенису и попыталась сорвать с него меч. Это уж было слишком, такое самоуправство нельзя было допустить. Юрис спрыгнул с крыльца и подбежал к ней.
