Дион держался позади отряда: степняки лучше его знают свои земли. Костры на курганах с юго-востока постепенно смещались к югу, отмечая продвижение персов. Катафрактарии во главе с Зариной изредка меняли направление — надо точно выйти на противника, к месту грядущей битвы.
Дион ехал, глядя в землю. Он видел, как лошадиные копыта ломают стебли, давят головки луговых цветов, и чувствовал, что накатывается новый приступ неясной тоски. Судьба полевых цветов казалась ему похожей на судьбу его сына Аполлония. Он, пожалуй, впервые за всю свою жизнь понял вдруг, что между свободными и рабами непроходимой пропасти нет. Ведь все люди равны от рождения, и только злая ирония богов делает из одного раба, а из другого господина. Рабство одинаково уродует души и невольника и свободного. Подневольный — раб по принуждению, свободный — раб своих пороков и роскоши.
Дион всем существом своим почувствовал неуютность и дряхлость мира, породившего его. Прошлое тяжким грузом давило на плечи — прошлое, от которого нельзя отречься. Этот мир неумолимо движется к бездне. Будущее вот за такими, как эти, прямодушными и отнюдь не дикими варварами. В сущности между эллинами и варварами особой разницы нет, только первые развращены вином и рабством, а вторые стоят ближе к природе.
Сравнивая все, что он теперь знал о сарматах, с тем, что хотели и о чем мечтали его братья по фиасу в Танаисе, Дион понимал, что его мечта о сильном варварском государстве под эгидой эллинов была обречена на неудачу. Нельзя поселить в одной пещере льва и змею, совместить воедино варварскую непосредственность и эллинскую развращенность, изнеженность, лень. Дион уже был рад, что получилось все не так, как они хотели. Множество неудач и разочарований ожидало братьев по фиасу на этом пути, а конец был бы тот же.
Ненависть Диона к боспорским Тибериям не уменьшилась, ему страстно хотелось видеть родной город свободным и независимым. Помогая Томирии в осуществлении ее планов, эллин втайне лелеял мысль о том, что усиление сираков окажет обратное воздействие на рабовладельческий Боспор. Подвластные ему племена — меоты, синды и другие — отложатся, опираясь на сильных соседей. Держава на Боспоре Киммерийском ослабнет, и Танаис наконец сможет сбросить узы зависимости.
Любовь к свободе сильна у всех варварских народов. Души их не источены жадностью и ложью. Сейчас Диону было даже смешно вспоминать, как, попав в руки сираков, он готовился стать рабом. Бог отдал Диона в руки варваров. По его воле он мчит по жизни подобно стреле, пущенной из лука. Внушив ему прекрасную мечту о свободе, небесный владыка привязал его к седлу степной царевны, и, что было самое странное, Дион не хотел теперь бежать из этого плена.
