Через круглое отверстие в верхнем конусе палатки видны звезды. Скоро рассвет…
Диону вдруг начинает казаться, что он узник, прикованный к стене лицом к ней. За его спиной что-то происходит, кто-то движется, он слышит дивную музыку, ветерок доносит ароматы незнакомых цветов. Перед ним на серой стене мелькают бледные расплывчатые тени, жалкое подобие чего-то прекрасного. Он рвется в цепях, хочет оглянуться, но нельзя повернуть головы…
Все тише голоса его мучителей. Вот уже вместо связной речи доносится сонное невнятное бормотание. Через несколько минут они засыпают крепким сном утомленных людей, честно исполнивших свой долг.
Сон начинает одолевать и эллина…
Внезапно возникший сквозняк гасит светильник. Вздрогнув, Дион приходит в себя. Кто-то за его спиной приподнял кошму и влез в палатку.
У самого уха он слышит горячее дыхание и затем шепот:
— Не пугайся, Дион. Это я — Ассан.
Дион рывком поворачивается к говорящему.
Перед ним маячит во тьме голова в бараньей шапке, какие носят роксоланы.
— Ассан?! Как ты очутился здесь?
— Тихо! Не разбуди этих, — рука Ассана ложится на рукоять кинжала. Но люди Мегиллы спят непробудным сном.
— Разрежь ремни, Ассан!
— Нет, — Дион, утром ты должен дать Мегилле согласие стать проводником. Таково крылатое слово царицы! Ты приведешь орду к Волчьей балке. Там будет сиракское войско!
— Хорошо. Я согласен.
— Скажи, Дион, не появлялся ли у роксоланов Гобрий? Он может пойти на предательство.
— Какая чепуха! Гобрий — настоящий воин. Роксоланы взяли его в плен и предложили стать проводником. Он откусил себе язык, чтобы не быть изменником. Он осужден Мегиллой на смерть и распят на земле у его шатра.
— Если так, я попытаюсь его освободить.
Край кошмы опустился, скрыв баранью шапку с вывернутой наверх шерстью.
Утром рабы Мегиллы нашли в палатке спящими всех троих. Когда разбудили Диона и привели к багатару, он сказал, что согласен вески войско в сиракские земли.
Удовлетворенно хмыкнув, Мегилла сказал:
— Вот так-то лучше… А то я уже придумал для тебя кое-что совсем новое…
Однако настроение багатара испортили перепуганные стражи, долго не решавшиеся доложить ему об исчезновении пленного сирака. На врытых в землю столбах висели концы аккуратно перерезанных ремней.
Освобожденный Ассаном Гобрий не вернулся в свое племя. Мыча и стеная от боли, он поплелся на запад от стоянки Мегиллы, куда-то в сторону Меотиды.
