Видеотелефон щелкнул и погас. Брандт заскрежетал зубами.
«Ну не дерьмо ли?» — сказал он, поворачиваясь к Миле. Но Мила будто не слышала его. Она молча сидела, сжав кулаки и уставившись мрачным, незнакомым взглядом в мутный голштинский пейзаж.
Пить хотелось — страшное дело. Ах, сейчас ее хотя бы чашечку, хотя бы разогретой, пусть даже не прямо из вены… Засер мечтательно причмокнул и цыкнул зубом. Серый неприятный рассвет упрямо проталкивался сквозь щели в глухих пуленепробиваемых ставнях председательского компаунда. На окруженную врагами Рамаллу с неотвратимостью израильского танка накатывался новый день. Пойти прилечь, что ли?
Подавляющее большинство вампиров не переносят прямого солнечного света, и Засер Мардафат не являлся исключением. Поэтому он работал исключительно по ночам, время от времени подкрепляясь свежатинкой, поставляемой ему особым продовольственным отрядом. Обычно еды было навалом, но в последние недели наблюдался затык, так что даже приходилось пробавляться немилым сердцу истинного вампира людоедством.
Засер вздохнул и поднес к глазам веснушчатую морщинистую руку с длинными, обгрызанными с голодухи ногтями. Рука дрожала намного сильнее обычного. Вот он голод, сказывается. Так и помереть недолго. Эх, как пить-то хочется… Он плеснул в стакан немного гранатового сока из стоявшей на столе бутыли и начал глотать, морщась от отвращения. Подбородок дрожал еще сильнее, чем руки, и оттого стук зубов о стекло стакана приобретал в тишине комнаты неподобающий характер джазовой импровизации. Мардафат влил в себя последнюю каплю сока, отшвырнул пустой стакан в угол и сплюнул длинным блатным плевком. Тьфу, пакость!..
В дверь постучали. Председатель, кряхтя, полез в кобуру и не без труда вытащил здоровенный облезлый «Магнум» 44-го калибра. Держа оружие на отлете, чтобы ненароком не пораниться, он прижал локоть к столу и, громко сопя, стал просовывать указательный палец в дужку спускового крючка. «Магнум» содрогнулся и выстрелил… еще и еще… пули звонко шлепались в рябые от стрельбы стены. Палец трясся, как припадочный трус на морозе, так что пока Засер смог наконец осуществить задуманное, обойма была уже пуста. Он удовлетворенно кивнул и снова тряхнул револьвером — на этот раз уже преднамеренно, на всякий случай. «Магнум» молчал, злобно и опустошенно.
«Входи, открыто!» — закричал Мардафат громким командирским фальцетом. Из всех органов изношенного в сражениях тела только голос подчинялся Председателю в полной мере.
