Багратионовская — Филевский парк
После выдворения академика супруги вернулись в гостиную.
Маше было несколько неудобно за поведение мужа.
- Жалко академика этого, — сказала она.
- Забей! — Дима, неизвестно, чего добиваясь, в очередной раз оскалил белоснежные зубы.
- А ведь страну его изобретение могло прославить, — подъебнула Маша мужа. — Или тебе все равно?
- Это изобретение нам самим пригодится, — сказал Дима и чванно почесал брюшко.
- Оно что?.. У вас, что ли? — не сказать, чтобы Маша так уж сильно удивилась.
- А то! — Если бы какому-нибудь художнику потребовалось проиллюстрировать такой человеческий порок, как самодовольство, лучшей натуры, чем Дима, было бы не найти. — У нас, конечно!
- И что это за изобретение? — спросила Маша.
Тема для семейных разговоров была не самая веселая. Но Маша опасалась, что если Диму не отвлечь, он неминуемо заговорит на тему секса. А разговоры об этом в Димином исполнении были, как правило, отвратительны. Конечно, знала Маша, этого поворота в разговоре избежать не удастся. Но можно было потянуть время.
Дима прошел к бару, налил себе джина, добавил тоника, льда. Вернулся в кресло. Развалился.
- Короче, называется эта хуевина «вероятор», — начал он. — Как она работает, я в точности не знаю.
Маша стиснула зубы, чтобы не зевать. Но пусть, пусть поговорит о физике…
- В общем, представляет она собой такую вот херню, что-то между мобильным телефоном и цифровым фотоаппаратом…
- То есть и звонить, и фотографировать можно? — спросила Маша.
- Ну, ты и дура! — заржал Дима. — Такую хуйню кто только не изобретал! Сморозишь тоже.
Маша решила стерпеть. Дима из каких-то совершенно абсурдных соображений считал себя умнее Маши. Доводы разума к Диминой уверенности не имели, понятно, никакого отношения.
- А что там? — терпеливо спросила Маша.
- Ну, короче, на этой хуйне — две кнопки. Одна большая. Другая — поменьше. И как бы объяснить? Вот смотри. У тебя, допустим, важные деловые переговоры. От того, как ты себя поведешь, зависит судьба компании…
«Ну-ну, мечтай!» — мысленно усмехнулась Маша.
