И тотчас Клуни набросился на новобранцев, разя их ударами мощного хвоста. Оскалив клыки и сощурив свой единственный глаз, он наносил удары направо и налево. Новобранцы в страхе разбегались, прятались за могильные камни. Клуни гордо вскинул голову и расхохотался:
— Что, кишка тонка? Не бойтесь, я вас убивать не буду. Мне сейчас не нужны покойники. И будьте уверены, когда придет время — вам представится случай и подраться, и погибнуть. А теперь я послушаю: кто ваш хозяин?
Новобранцы снова построились, и под безоблачным небом раздалось громкое и дружное:
— Клуни, Клуни, Клуни Хлыст!
Аббат Мортимер и Констанция не спеша шли по аллее. Оба были погружены в раздумье. Оба думали об одном и том же — как защитить аббатство.
Древнее аббатство веками было обителью мира и счастья, гостеприимным приютом для всех. Аккуратные маленькие огороды, возделанные трудолюбивыми мышами, каждый год в изобилии давали капусту, кабачки, репу, бобы, морковку, помидоры, салат и лук… На клумбах расцветали всевозможные цветы: от скромной ромашки до роз; они наполняли воздух пьянящим ароматом. Трудолюбивые пчелы собирали с цветов нектар и пыльцу, чтобы потом отблагодарить Рэдволл медом и воском.
Двое друзей медленно шли вперед, мимо пруда. Его зеркало отражало лучи утреннего солнца, тут и там по воде расходились круги, значит, на удочки брата Альфа попалась рыба. Перед ними простирались заросли малины, виднелись кусты черники, ежевики, грядки с клубникой, — в августе здесь всегда можно увидеть спящих малышей с животиками, набитыми спелой ягодой. Они обогнули старый каштан и оказались в саду — излюбленном уголке аббата. Здесь он часто дремал после обеда, наслаждаясь ароматами зреющих плодов: яблок, персиков, айвы, слив и дикого винограда, плотно обвившего красные камни южной стены аббатства. Благословение матери-природы лежало на этом тихом приюте. Теперь, когда над Рэдволлом нависла угроза нападения, двое старых друзей иными глазами смотрели на родные пенаты. Мелодичное пение птиц, разносившееся в неподвижном воздухе, наполняло сердце Констанции печалью и сожалением о том, что мирной жизни пришел конец. Она хрипло откашлялась, она чувствовала: слезы вот-вот хлынут из ее глаз. Аббат, понимая печаль Констанции, ободряюще похлопал ее по спине:
— Ну, ну, старушка, не отчаивайся. В истории аббатства не раз случались чудесные события, предотвращавшие несчастья.
Констанция только хмыкнула в ответ, не желая разочаровывать старого друга. Она была полна самых мрачных предчувствий. Над аббатством нависла черная тень, и это происходит сейчас, а не в давно минувшие дни сказочных чудес и подвигов.
