— Но я и правда счастлив, — настаивал кролик.
— Чепуха, чепуха, — бросила сова, — нет никакого «тебя», чтобы быть чем-то, и нет никакого «чего-то», чтобы ты мог им быть!
— Жаль, — вздохнул кролик, — а я всегда думал, что есть.
— Думал! Думал! — воскликнула сова с неодобрением, повернув голову на девяносто градусов. — Бесполезная привычка, повсеместно порицаемая Мудрецами.
— Кто такие эти Мудрецы, которые не дают себе труда думать, и как они мудрят?
— Те, кто постиг, — объяснила сова коротко, — являют собой переход в более высокое измерение.
— И что же это такое?
— Дальнейшая область размерности — видения, — объяснила сова.
— И как это действует? — спросил кролик.
— Концептуализация там исключена, — сказала сова. — Расщепленный ум, таким образом, целостен.
— И что это дает? — спросил кролик.
— Они видят прямо, конечно же, — ответила сова, повернув голову обратно и уставясь на кролика своими сияющими глазами, — и тогда, конечно же, «они» отсутствуют.
— И что? — задумчиво пробормотал кролик, чувствуя легкое беспокойство. — Я имею в виду, что тогда присутствует?
— Присутствует? — спросила сова. — Как что? Все, конечно!
— Все? — воскликнул кролик, подскочив от неожиданности. — Как такое может быть?
— В мое концептуальное отсутствие, — заухала сова, — всякому и каждому рады ЗДЕСЬ, где я ЕСТЬ, — и где они будут Абсолютно дома!
— Иногда мне интересно, — сказал кролик, — почему ты предпочитаешь луну солнцу?
— Профессиональная привычка, — ответила сова. — Когда Я сияю прямо через дневной свет, другие делают то, что должно быть сделано. Когда Я сияю непрямо через лунный свет, я сама присматриваю за вещами.
— Вещами — вроде тебя? — предположил кролик, шаловливо подпрыгнув в воздухе.
— Все «вещи» — это проявления того-что-есть-Я, — сказала сова сурово, — растянутые в концептуальном пространстве-времени в интегральном уме.
— В самом деле?! — сказал кролик, пробуя сочный листочек клевера. — Должно быть, им от этого очень хорошо!
— Рада, что ты так считаешь, — ответила сова, — но в относительности, когда мой ум расщеплен, также должна присутствовать видимость страдания. Если бы позитивное и негативное были равны, они бы уравновесили друг друга, и результатом стало бы равновесие, то есть воссоединение.
— Так вот почему мы страдаем! — сказал кролик. — Вот почему существует несчастье!
— Не существует ни счастья, ни несчастья, — ответила сова. — Не существует взаимозависимых противоположностей. Это концептуальные суждения, уничтожающие друг друга во взаимном отрицании.
