,
deuxGaulle!
[19]». У некоторых из наших товарищей произошли неприятные стычки с поклонниками новых кумиров. Что касается меня, то я получил в метро знатный удар под зад от одного немецкого военнослужащего, потому что с жаром объяснял Жану — Луи Марке, что пора, наконец, заполучить для нас контракт с мюзик — холлом, где мы будем «американской знаменитостью». В то время часто говорили о высадке союзников.
Нацистский военный, услышавший этот разговор, не мог знать, что «американская знаменитость» на языке нашей профессии — это всего лишь артист, выступающий в конце первой части представления. Тот удар не имел серьезных последствий, и мне не пришлось совершить путешествие в Германию на Arbeit[20].
Радио Лондона, «Французы обращаются к французам», де Голль, Освобождение… На окнах развешиваются флаги, они уже скоро придут, они пришли… Подождите, это еще не они… Да нет же, нет, они! И снова вывешиваются флаги — наш трехцветный и флаги союзников. Август 1944 года, весь Париж вышел на улицы. Это радость одних и страх других, это военные униформы союзников на тротуарах столицы, проезжающие танки, преследование коллаборационистов и музыкантов, их поимка, исправление и осуждение, зачастую чересчур поспешное. Мы с Аидой и Мишлин, стоя на тротуаре улицы Лафайет, демонстрировали союзникам бурную радость, а они горстями бросали нам шоколад и жвачку. В общем‑то, говоря «нам», я имею в виду Мишлин и Аиду, я же только складывал все это в сумку. Потом я обменял наши трофеи на другие вещи, которых мы были лишены в течение многих лет, и которые я так любил.
Чтобы отомстить за наши страдания, налысо стригли женщин, порой как следует не разобравшись, вешали на фонарных столбах коллаборационистов, преследовали фашистов — поли- цейских, покончили с торговцами, обогатившимися благодаря войне, посадили в тюрьму Саша Гитри только за то, что он был знаменит, а по ходу дела сводили личные счеты, продавали соседей и т. д., и т. п. Судили порой без разбора и много чего делали, делали, сделали, но все же — и это важнее всего — стерли последние следы пребывания серо — зеленых, испоганивших наши города и села.
Наконец‑то мы свободны, теперь можно посвятить себя обыденным, простым и приятным делам. Одни испытывали страх, другие — радость и надежду на скорое возвращение пленных. Но надо было развлекать военных, впервые открывших для себя Париж, город мифов. «О — ля — ля, прелестные девицы!», квартал Пигаль, кабаре, «Мулен — Руж», френч — канкан — иначе говоря, полный фольклорный набор, который гипнотизирует и притягивает мужчин всего мира. Ночные кабаре вновь открыли двери для посетителей, нужны были дополнительные развлечения, раздетые девочки, новые ритмы…
