Небо над головой темнело, наливаясь чернотой. На бархатной глади цвета индиго вспыхивали бриллиантовые точки, ивы по берегу тихонько шелестели, хотя ветра и в помине не было. Над головой толклось облачко мошкары, вода плескалась у ног… Нимве лежала, ощущая, как ослабевают боль и жжение, ни о чем не думая. Главное - не шевелиться, и пусть наверху всегда будет это безмятежное небо, и ива будет полоскать сосульки листьев в прозрачной воде, а речка будет течь, течь, омывая камни тончайшей пеной…
Нимве очнулась от холода, в кромешной темноте. Она лежала на сырой траве, свернувшись калачиком, мокрая рубаха, сбившаяся вокруг обнаженных бедер, стала ледяной. Было тихо, где-то стонал филин, его крик, звенящий, тоскливый, кромсал тишину. За раскидистой ивой мерцал костер. Кое-как, на четвереньках, Нимве поползла по песку, волоча котомку и плащ. Будто раненый зверь, забралась под деревья, росшие на верхней кромке берега, упала там, трясясь от озноба и изнеможения, лязгая зубами. Из котомки выудила сухую рубаху и юбку, переоделась, забросила мокрую одежду на куст. Закуталась в шерстяной платок, натянула плащ на босые ноги, сжалась в комок, но еще долго не могла уснуть, вздрагивая от холода, слушая шуршание в кустах да плеск ручья.
*******
Что-то мягкое настойчиво тыкалось в щеку. Вынырнув из забытья, Нимве с трудом разлепила веки. Сверху маячил огромный силуэт, черный на фоне яркого дневного неба. Она не сразу сообразила, что это лошадь. Оттолкнув теплую морду, Нимве кое-как села, опираясь на руки. Лошадь стояла рядом, под седлом и в узде, и Нимве с раскаянием вспомнила, что бросила ее так вечером. Нимве встала на четвереньки, потом поднялась, цепляясь за куст, и расстегнула на животном подпругу. Она не знала, здесь ли еще принцы, и это ее не волновало. Расседлав наконец лошадь, сняв уздечку, Нимве остановилась, чтобы перевести дух. Скинув плащ, босая, проковыляла к речке. Бедра тут же отозвались жгучей болью, а поясница, кажется, скрипела при движении, как проржавевшие дверные петли.
У кромки воды Нимве присела на корточки, горстью зачерпнула воду. Солнце успело высоко подняться, было около девяти утра, принцы, конечно, давно уехали - и тут же с удивлением она услыхала:
- Ларра! Эй, Ларра! Где мои сапоги? - звал за деревьями принц Инис.
- Здесь, сударь, здесь, - ответил низкий хриплый голос. Нимве подняла голову. Внутри все дрожало, замирая, мутило, и кружилась голова. Она обвела взглядом речку и заметила, как что-то полощется в воде, запутавшись в ветвях ивы, у противоположного берега, ниже по течению. Нимве тупо наблюдала за предметом, пока не поняла, что это штаны, которые она сняла вечером около воды, да так и бросила, а их, видать, унесло приливом.
