Зазвучал ребаб[9] начиная рассказ о гибели Хумама от рук Кадри. Глаза слушателей с тревогой устремились на поэта Радвана. Сегодняшняя ночь будет не такая, как все. Эта ночь — продолжение бурного дня. И многие из рода Хамдан задавались вопросом: так ли мирно она закончится? Квартал окутала тьма. Даже звезды спрятались за осенними облаками. Свет струился только из щелей закрытых окон и шел от фонарей ручных тележек, брошенных в разных частях квартала. Во всех углах галдели мальчишки, слетевшиеся на огоньки. Тамархенна расстелила мешок перед одним из домов Хамданов, уселась и стала напевать:
У ворот нашего квартала стоит кофейня Хасана.
Время от времени пронзительно орали коты, то ли дравшиеся за еду, то ли соперничавшие за кошку. Голос поэта дрогнул, когда он запел: «И крикнул Адхам Кадри в лицо: Что ты сделал с братом своим?». В этот момент в кругу света, который отбрасывал фонарь при входе в кофейню, появился Заклат. Он возник так внезапно, будто отделился от тьмы. Заклат стоял, нахмурившись, бросая всем вызов, ненавидящий и ненавистный. Глаза его горели злостью, а кулаки угрожающе сжимали дубинку. Он обвел посетителей кофейни тяжелым высокомерным взглядом, словно надоедливую мошкару. Слова застряли у поэта в горле, Далма и Атрис вмиг протрезвели, Даабас и Али Фаванис перестали перешептываться. Абдун застыл на месте. Рука Хамдана нервно сжала мундштук кальяна. Наступила гробовая тишина.
Затем началось копошение. Те из присутствующих, кто не принадлежал семейству Хамдан, в спешке покинули кофейню. Пришедшие со всех районов надсмотрщики — Кодра, аль-Лейси, Абу Сарии, Баракат и Хамуда — выстроились стеной за спиной Заклата. Новость, как грохот рухнувшего дома, мгновенно прокатилась по улице. Люди пооткрывали окна. Сбежались и стар и млад, кто посочувствовать, кто поглумиться. Первым молчание нарушил Хамдан. Приняв позу радушного хозяина, он заговорил:
— Добро пожаловать защитнику нашей улицы господину Заклату!
Заклат пропустил это мимо ушей. Он будто ничего не слышал и не видел, только испепелял всех злобными взглядами.
— Чей этот дом? — спросил он низким голосом своих подельников.
И хотя вопрос был обращен не к Хамдану, он ответил:
— Нас охраняет Кодра.
Заклат с насмешкой обратился к Кодре:
— Ты работаешь с Хамданами?
Низкорослый, плотный, с задиристым выражением лица Кодра сделал шаг вперед:
— Я защищаю их ото всех, кроме тебя.
Заклат с омерзением улыбнулся:
— Не мог найти другого квартала, тут ведь одни бабы?! — и крикнул всем, кто находился в кофейне: — Бабы! Потаскухины дети! Вы не знали, что у вас есть охрана?
