– Лидия Львовна, а где ваша директор, Анна Степановна? Она обещала быть.
– Анна Степановна уехала в бибколлектор. Ее сегодня уже не будет.
– Ну, может, оно и к лучшему. Главное, чтобы она в среду на той неделе была, когда мы снимать приедем. Вот, я вас хотел познакомить: это – Балалаев, наш осветитель, – Николай показал на меня рукой. – А с Натаном Моисеевичем, я вижу, вы знакомы?
– Да-да, знакомы.
– Лидия Львовна, готовим мы передачу к двадцать второму апреля. Вам не надо объяснять, что это важная государственная дата, и поэтому готовимся серьезно и загодя. Хотелось бы в коротеньком репортаже минут на пятнадцать показать ваши фонды, рассказать о вас, передовиках культурного фронта, и надо будет пригласить кого-то из читателей. Желательно ветеранов. У вас в фондах есть классики?
– Есть-есть, конечно. И Пушкин есть, и Толстой!
– Ну что вы, Лидия Львовна! Я имею в виду настоящих классиков. Ленин у вас есть?
– А как же! Вот прямо на первой полке, пятое издание, пятьдесят пять томов.
– Очень хорошо. А у вас есть постоянные читатели, желательно из ветеранов, старых большевиков, кто бы брал Ленина из абонемента читать, изучать домой?
– Это надо смотреть по картотеке. Но мы, конечно, найдем таких. А вас как?..
– А я – Инкин. Зовите меня просто: товарищ Инкин. А теперь, Лидия Львовна, похвастайтесь нам своими фондами. В обкоме профсоюзов легенды ходят про вас и вашу библиотеку.
Тетка полезла под стол и быстренько что-то напялила себе на ноги. Это оказались вязаные, самодельные, яркие полуноски-полуваленки. Потом она резво выпрыгнула из-за своей стойки-конторки и уверенно повела нас между стеллажами, забитыми книгами, в глубь помещения. Я плохо себе представлял, в чем заключается розыгрыш Николая, хотя в том, что это розыгрыш, уже не сомневался.
Лидия Львовна что-то увлеченно рассказывала, оперируя именами и цифрами. Николай поддерживал беседу. Мы с Натаном откровенно зевали, пока все не добрались до заветного книжного шкафчика, простенького, фанерного, с маленьким замочком-щелкунчиком.
Тут у Лидии Львовны задрожали губы.
– А вот здесь отобраны книги, предназначенные для списания, – как-то грустно сообщила она нам.
– Какое еще списание? – строго спросил Николай.
– А каждый квартал к нам приходят списки книг, подлежащих изъятию из книготорговой и библиотечной сети. И мы должны, строго следуя им, проверять все фонды и списывать «нехорошие» книги. А кроме того, мы списываем и отдаем на уничтожение ветхие издания, которые у нас не пользуются спросом по нескольку лет. Это – моя боль.
