Однажды Саша приехал утром без предупреждения и без звонка, зато с незнакомцем и с извинениями за неожиданный визит и негаданные хлопоты. Саша Канц всегда выражался несколько витиевато, но очень точно, чем подкупал не только престарелых аристократок, у которых пытался выторговать парочку рисунков Сомова, но и меня.
– Дорогой мой, – начал он прямо в коридоре после скорых, но обязательных объятий и церемонных приветствий. – Во-первых, я давно обещал тебя познакомить с моим товарищем и твоим коллегой Сашей Ермаковым. Вы много наслышаны друг о друге, а вот теперь я выполняю волю судьбы и приглашаю вас стать добрыми друзьями на долгие-долгие годы. Лично мы с ним таковыми являемся на удивление всей книжной Москве, потому что он – как бы главный антисемит столицы, а я наоборот – апологет и носитель иудейской культуры и нравственности.
Разговор продолжился в комнате, которая в нашей квартире была и кабинетом, и библиотекой, и гостевой – в ней даже разрешалось курить и играть в преферанс. Вскоре за чаепитием выяснилось, что привело их ко мне этим утром.
Всякий раз приезжая в наш город по делам, Саша Канц совершал регулярный вояж к наследникам так называемого профессора Семенца, который профессором-то и не был, а вот коллекция его достойна отдельного рассказа. Хотя бы уже тем, что в ней имелись автографы всех романовских императоров, и это – еще не самое ценное. Всегда Канцу удавалось зацепить у наследников что-либо интересное: книжку, рукопись или какой-нибудь античный артефакт.
Ермак же, а именно так его называли и называют до сих пор в книжном мире, приехал совсем по другому поводу, хотя и схожему. Находясь на отдыхе где-то в Кисловодске, Ермак познакомился с нашим горьковским книголюбом, владельцем большой библиотеки, который по пьянке рассказывал ему об удивительных старинных рукописных книгах с картинками. Он приглашал Ермака в гости, дал ему свой адрес и обещал продать книги при условии хорошей цены.
Каково же было разочарование москвичей, когда в справочном бюро на вокзале, в окошечко которого они просунули пять копеек и бумажку с адресом горьковского книголюба, им холодно отказали в помощи: нет такой улицы в городе Горьком, улицы Коларова в Горьком нет! Канц долго объяснял девушке в окошке, что Коларов – замечательный человек, что это – великий болгарский революционер и в городе обязана быть улица его имени, но все безрезультатно.
Ермак никогда раньше не был в нашем городе, и Канц, в качестве компенсации за неудачу, постигшую того, любезно согласился познакомить его с минимальной, в виде меня, достопримечательностью, которая, возможно, могла бы Ермака здесь заинтересовать.
