Мама не решилась идти с тремя малышами пешком в неизвестность, на восток. Отец и не настаивал. Он верил, что армия скоро прогонит врагов. Но, когда на окраине городка появились немецкие мотоциклисты, ушел вместе с небольшой группой товарищей в лес. Они уже приглядели там место для лагеря, достали оружие, чтобы переждать и воевать, пока не вернутся наши. Розочка помнит, как в городок вошли немцы. Но не остались, а двинулись дальше — на Минск.
И только через пару дней появилась новая власть и полицаи, с белыми повязками на рукаве. Они были вечно пьяные и злые. Но говорили, что рады. Видимо, пьяная злость — это и есть затаенная радость. Всем жителям приказали заново зарегистрироваться в городской управе, где еще недавно висел красный флаг, а неподалеку, в клубе, показывали фильмы и выступали артисты, из своих, местных.
Флаги, полицаи и артисты — это главные атрибуты власти. Остальные их носят, слушаются и веселятся. А потом пьют. До слез. Бесконечных, как любовь к дальнему. Чем ближе, тем ее меньше.
Та новая власть и начала с евреев. Они-то рядом, только протяни руку. Всех, а это тысячи, заставили оставить квартиры и дома, чтобы переселиться к другим, таким же, но в одной части города. Что было потом Розочка не помнит, кроме того, что они жили с несколькими семьями в одной хате, спали на полу, мало ели и не могли никуда ходить вечером.
Но это длилось недолго. Вскоре всех согнали в колонну и они пошли в Минск. Так Розочка узнала еще одно слово — гетто. Там они тоже жили с какими-то людьми, вместе, и мама уходила надолго, чтобы принести еды. Розочка тоже ходила. Через проволоку — в русский район. То есть в город, на рынок и вокруг, просить милостыню картофелиной или яблоком.
Однажды ночью приехали машины, оцепили их улицу и стали всех выгонять, толкая, крича и стреляя. Это были не немцы, но в их форме. Розочка спряталась во дворе, а мать, брата и сестренку увезли и они больше не вернулись. Тогда она переночевала несколько ночей в развалинах и снова пошла на рынок, искать еду. Ей было уже восемь лет. Но она понимала, что скоро заберут и ее. Просто идти было некуда и не к кому.
— Ты что, яурейка? — вдруг спросила ее на рынке какая-то бабушка, белоруска. — А ведь не похожа. Где твои родители?
— Не знаю, — сама удивилась Розочка. И даже не успела испугаться.
— Пройдем со мной, дочка, — закинула свой мешок за плечи бабка. — Поживешь у нас, а там видно будет.
Так с Розочкой произошло первое чудо.
