Обратно повели строем, под настоящий барабан. И хотя строй был еще нечетким и ломким, каждый из них старался идти в ногу с другими.
Так началась очень трудная и очень почетная военная дорога — дорога победы, по которой Михаил Кутузов шел всю свою жизнь. В конце жизни он стал фельдмаршалом. Тогда-то и прилетели к нему его орлы — орлы из бронзы и мрамора, — и опустились на памятники русским солдатам и офицерам, которые прошли под его командованием пол-России и пол-Европы.
А орла всегда называли царем птиц. И у всех народов изображение орла означало победу.
’анкт-Петербургскую ар-
тиллерийскую и инженерную школу, когда Миша Кутузов в ней учился, некоторые называли по-старинному: «Государевой школой бомбардиров, розмыслов и хитрецов». Много надо было размышлять и многим хитростям выучиться, прежде чем безусый, мало что знавший кадет становился офицером — инженером или артиллеристом.
Одним из главных предметов в обучении будущих инженеров и артиллеристов была математика, потому что устроители школы считали ее основой всех наук.
Миша неплохо знал математику еще до того, как поступил в школу: отец его, инженер-полковник Илларион Матвеевич Кутузов, основательно о том позаботился, обучив сына арифметике, алгебре и геометрии с тригонометрией. Однажды преподававший кадетам математику капитан Иван Андреевич Вельяшев-Волынцев предложил своим ученикам доказать, что при ударе двух шаров друг о друга они разлетятся в стороны под прямым углом.
Вельяшев взял два деревянных лоточка, приподнятых под углом в 30°, и, пуская по дну каждого из них по одному чугунному шрапнельному шарику, направлял их так, что шарики обязательно сталкивались.
Вельяшев катил их навстречу друг другу под разными углами, но, несмотря на это, шарики всегда разлетались только под одним углом — 90°. Закончив урок, Иван Андреевич велел кадетам к послезавтрашнему дню найти доказательство этого явления.
Загадка вроде была простой, да вот разгадка никак не давалась. Миша исчертил и исписал целый ворох бумаги — ответа не было. Перебирая в уме возможные варианты решения, он даже начал разговаривать сам с собой. «Так. Нет, не так», — говорил Миша, продумывая новый, очередной способ решения. (С этого времени такие рассуждения вслух с самим собой вошли у него в привычку. И даже более чем через полвека, в ночь перед Бородинским сражением, его адъютанты, не смыкавшие глаз вместе со своим главнокомандующим, слышали, как из комнаты деревенской избы, где стояла кровать фельдмаршала, тихо доносилось знакомое присловье: «Так. Нет, не так». Это Кутузов просчитывал варианты предстоящего сражения.)
