По второму делу, снова увидев узелок, судья решил так: «Коли он у тебя сына зашиб, отдай ему свою жену-попадью до тех пор, пока от попадьи не добудет он ребенка тебе».
По третьему делу, снова увидев узелок, судья решил так: «Взойди на мост, — сказал он сыну убитого старика, — а убийца твоего отца пусть станет под мостом. И ты с моста упади на него и убей его, как он убил твоего отца». Когда все они вышли из суда, богатый брат решил, не дожидаясь, пока у лошади отрастет хвост, купить ее у бедного за пять рублей. Поп за жену отдал бедному десять рублей. И третий тоже дал ему денег, побоявшись прыгать с моста в ров.
Судья же прислал к бедному своего слугу и велел взять узелки, которые бедняк ему показывал. А бедняк показал слуге камень и сказал: «Если бы он не по мне стал судить, я бы его тем камнем убил». И когда судья от слуги обо всем этом узнал, то поблагодарил Бога за то, что рассудил все дела именно так, потому что иначе бедняк его убил бы.
J^uiee следуют различные сюжеты из жизни России XII—XVII веков, расположенные в хронологической последовательности.
Древнерусские повести порой были очень документальны и сохраняли множество конкретных деталей того события, о котором сообщали. Такой, например, является «Повесть об убиении Андрея Боголюбского» (около 1111 — 1174). Повесть сообщает: «В год 6683 убит был великий князь Андрей Суздальский, сын Юрия, внук Владимира Мономаха, июня месяца в 28 день, в канун праздника Святых Апостолов. И была тогда суббота».
Рассказав о многих достоинствах князя, автор «Повести...» восклицает: «Ибо если бы не беда — не было б венца, если бы не мука — не было бы благодати: всякий, живущий добродетельно, не может быть без множества врагов».
А враги у князя были, и автор «Повести...» знал о том точно. «Итак, — пишет он, — состоялся в пятницу на обедне коварный совет злодеев преступных. И был у князя Яким, слуга, которому он доверял. Узнав от кого-то, что брата его велел князь казнить, возбудился он по дьявольскому наущению и примчался с криками к друзьям своим, злым сообщникам... и стал говорить: «Сегодня его казнил, а завтра — нас, так промыслим о князе этом!»
Как настала ночь, они, прибежав и схвативши оружие, пошли на князя, как дикие звери, но пока шли они к спальне его, пронзил их и страх, и трепет. И бежали с крыльца, спустясь в погреба, напились вина... И так, упившись вином, взошли на крыльцо. Главарем же убийц был Петр, зять Кучки, Анбал же, Яс родом, Колючник, да Яким, да Кучковичи — всего числом двадцать зловредных убийц... Когда приблизились они к спальне, где блаженный князь Андрей возлежал, позвал один, став у дверей: «Господин мой! Господин мой...» И тот отозвался: «Кто здесь?» Тот же сказал: «Прокопий», но в сомненье князь произнес: «О, малый, не Прокопий». Те же, подскочив к дверям и поняв, что князь здесь, начали бить в двери и силой выломили их. Блаженный же вскочил, хотел схватить меч, но не было тут меча, ибо в тот день взял его Ан-бал-ключник, а был его меч мечом святого Бориса. И ворвались двое убийц, и набросились на него, и князь швырнул одного под себя, а другие, решив, что повержен князь, впотьмах поразили своего; но после, разглядев князя, схватились с ним сильно, ибо был он силен. И рубили его мечами и саблями, и раны копьем ему нанесли... Решив, что убили его окончательно, взяв раненого своего, понесли его вон и, вздрагивая, ушли. Князь же, внезапно выйдя за ними, начал рыгать и стонать от боли... Те же, услышав голос, воротились снова к нему... И так, запалив свечи, отыскали его по кровавому следу... И пока он молился о грехах своих Богу, сидя за лестничным столбом, заговорщики долго искали его и увидели сидящим, подобно непорочному агнцу. И тут проклятые подскочили и прикончили его».
