— Что это такое? — спросил профессор, почти не удивившись.
— Мои младшие сестры, — ответил Симеон, готовый взять все на себя.
— Очень неразумно, — огорченно сказал профессор.
Он был так чем-то озабочен, что даже забыл рассердиться. Рассеянно взглянул на Моргану. Ее некрасивое личико с горячими и умными черными глазами вызвало у него улыбку. Профессор мягко отцепил вторую девочку от Бартельми, чтобы рассмотреть и ее. Он с трудом сдержал вздох сострадания. Бедняжка, такая маленькая, такая хорошенькая!
— Давайте-ка все на выход, — коротко сказал он.
Барт не заставил себя долго упрашивать. Мойвуазен внушал ему все большее почтение. Словно отец — строгий, даже, пожалуй, грозный, которому надо нравиться, а главное — повиноваться. Направляясь с девочками к выходу, Барт услышал властный оклик:
— Бартельми!
Мойвуазен закрыл за собой дверь палаты и направлялся к Барту.
— Мне надо с вами поговорить. Без малышек. Оставьте их с Марией и приходите ко мне в кабинет.
Это было сказано тоном, не допускающим возражений. Барт беспрекословно подчинился. И вот он снова сидел в роскошном кабинете профессора. Цветы были уже другие, но движение, которым профессор отодвинул букет, то же.
— Я очень обеспокоен состоянием Симеона, — начал он без предисловий. — Лечение продолжается уже три недели, а улучшения нет. Мы с Жоффре посоветовались и решили сменить метод.
— Вот как? — отозвался Барт, сердце у которого тревожно сжалось.
— Да. Беда в том, что у Симеона опасный дефицит тромбоцитов, и велик риск геморрагии, — продолжал Мойвуазен на медицинском жаргоне, который обезличивает боль. — При таком положении дел мы не можем двигаться дальше.
— Не можете?
— Нет.
Мойвуазен взял со стола очки и, как и в первый раз, оценивающе посмотрел на Барта. С нескрываемым неудовольствием.
— Вы, я полагаю, часто меняете партнеров?
— Партнеров? — эхом повторил Барт, гадая, не снится ли это ему.
— Вы поняли мой вопрос?
— Да-да. Нет. Да, понял. Нет, не часто… ну, не так часто.
Барт ждал хоть какого-нибудь знака одобрения со стороны Мойвуазена. Губы профессора непроизвольно дрогнули, что было, скорее, признаком раздражения.
— Эта серьга у вас… как давно вы ее носите? Меньше полугода?
— Да это так, по детской дури. Мне тогда было всего шестнадцать.
— Я не прошу вас оправдываться, — сказал Мойвуазен, которого разговор начинал забавлять. — Заболевания, передающиеся половым путем, у вас когда-нибудь были? На СПИД регулярно проверяетесь? Наркотики употребляете?
