— Симеон? — сказал он, остановившись перед мальчиком.
У него уже было на Морлевана целое досье. От д-ра Шалона он знал, что Симеон сирота и в четырнадцать лет учится в выпускном классе. Братья встали. Мойвуазен мельком взглянул на старшего и рассеянно ему кивнул.
— Меня зовут Никола Мойвуазен, — сказал врач, пожимая руку Симеону. — Я займусь тобой через десять минут. Мне надо позвонить. Ты уж извини, ладно?
— Да, месье… э-э… доктор.
Симеон обычно не затруднялся в выборе слов. Но доктор произвел на него впечатление.
— Мои пациенты называют меня Никола, — сказал врач.
Симеон понял тонкий намек Мойвуазена. Он уже вошел в число пациентов отделения. Он улыбнулся, смиряясь с судьбой. Ровно через десять минут медсестра пригласила их войти.
Кабинет профессора Мойвуазена выглядел как нечто чужеродное в этом больничном мире. Он был просто-таки роскошен. Барт и Симеон устроились в черных кожаных креслах. Профессор отодвинул в сторону пышный букет живых цветов, бросавших вызов зиме, чтобы видеть обоих братьев. Но все его внимание было сосредоточено на Симеоне.
— Я получил результаты анализа крови. Диагноз д-ра Шалона подтвердился. Это лейкемия.
— Значит, я обречен? — спросил Симеон, стараясь держаться так, словно это ему безразлично.
Никола Мойвуазен еще отодвинул букет, как будто отстраняя вопрос.
— Я тоже, — сказал он. — Мы все обречены. На данный момент ты жив.
Он сказал это почти грубо, чтобы сразу преградить дорогу отчаянию.
— У тебя в крови, Симеон, завелись лейкемические клетки, которые вытесняют здоровые кровяные тельца и распространяются, как лесной пожар. У нас есть методы борьбы с этим. Но нужно, чтобы ты нам помогал.
Он вопросительно посмотрел на мальчика. Симеон прикрыл глаза в знак согласия.
— Мы с тобой вместе поставим перед собой цель и будем ее добиваться.
Мойвуазен всегда использовал эту тактику. Юный пациент намечал ближайшую цель — например, справить Рождество дома, — и если профессор признавал ее достижимой, все отделение билось плечом к плечу с больным за осуществление задуманного.
— Есть что-нибудь такое, что ты прежде всего хотел бы осуществить или заполучить? — с таким странным вопросом обратился к мальчику профессор.
— Хочу сдать экзамены на степень бакалавра, — не задумываясь, ответил Симеон.
— Хорошо. Сейчас у нас февраль. Экзамены в конце июня? Та-а-к… Значит, мы имеем в запасе… да, почти пять месяцев.
Профессор в задумчивости оттопырил губы. Он оценивал положение. Пока еще не было достаточно данных, чтобы судить, каковы реальные шансы Симеона. Он снова взглянул на молодого человека, который страшно раздражал его своим жеванием. От этого взгляда Барт окаменел и жевачка прилипла у него к небу.
