Барт с аппетитом принялся за еду. В мыслях он уже все устроил наилучшим образом. Он сыграет роль гетеросексуала, станет законным опекуном детей, да еще найдет какую-нибудь непыльную работенку. Например, выгуливать собачек старых дам. Одно только омрачало эту картину: лейкемия. Но Барт столько раз повторял про себя это слово, что как-то привык к нему. Лейкемия. Лейкемия. «Ничего, это лечится», — решил он. У него и так уже суббота, считай, пропала. А сейчас было воскресенье, и ничто не мешало ему повзрывать всех динозавров в компании Лары Крофт.
В воскресенье вечером дети Морлеван снова собрались в полном составе в комнатушке девочек. Венецию всю задарили: плюшевые зверюшки, водяной пистолет, ожерелье из конфет…
— И серьги! — торжествующе объявила она, приподнимая свои пышные белокурые волосы.
Она растянулась на полу и принялась рисовать вереницу человечков, держащихся за руки.
— Это все Морлеваны, — объяснила она Моргане и Симеону.
И перечислила: Барт, Жозиана, Моргана, Симеон и Венеция. Оставался еще шестой, больше остальных.
— А это кто? — спросили двое старших.
— Это папа.
Не сговариваясь, дети взялись за руки как на рисунке. Симеон закрыл глаза и с силой повторил про себя: «Мужество и воля».
Глава седьмая,
в которой Лоранс оказывается на волосок от безумия, а Барт — от пропасти
Муж Эме работал коммивояжером в фирме, торгующей бельем. Уходил он рано, приходил поздно, иногда вообще несколько дней отсутствовал. Возвращался всегда без предупреждения, и горе Эме, если ее не оказывалось дома.
В понедельник утром Барт караулил у окна, дожидаясь, пока муж Эме уедет. Когда машина соседа скрылась за углом, Барт посмотрелся в зеркало. Пригладил волосы, остался недоволен, снова их растрепал. Распахнул пошире ворот рубашки и некоторое время оценивающе разглядывал свое отражение — волосы в художественном беспорядке, лицо слегка утомленное.
— Зашибись, — удовлетворенно решил он.
Барт поднялся этажом выше и позвонил в дверь. Соседка тут же открыла, вид у нее был испуганный.
— Ты что-нибудь забы… О, Барт!
— Ну как «Теместа», помогает? — спросил Бартельми, прислонясь к дверному косяку.
— Тс-с! Он только-только вышел.
— Я знаю. Послушайте, Эме, я хочу вас кое о чем попросить.
— О нет, — простонала молодая женщина. — Из этого никогда ничего не выходит.
Барт принялся разглаживать ее воротничок. Такая у него была привычка, когда он хотел умаслить собеседника.
— Ничего сложного, Эме. Просто вам надо будет сделать вид, что вы моя подружка.
