Малышка боготворила своего взрослого брата — мимолетное видение в кабинете судьи. Но Симеона встреча скорее разочаровала.
— Смотри, сколько сердец я нарисовала для Бартельми!
Венеция растравляла ему душу. Почему Бартельми заслужил у нее три сердца, а сам он только два? Симеон ловил себя на мелочности. В это утро сердец было целых пять, розовых, как кукла Барби, и все для Бартельми. Симеон язвительно усмехнулся. Ткнул пальцем в первое сердце:
— Люблю.
И принялся отсчитывать дальше:
— Немножко, очень, безумно, нисколечко.
— Я просто не так посчитала! — закричала Венеция, закрывая последнее сердце ладошкой.
— Все, уже поздно, — издевался Симеон.
Венеция убежала и через несколько минут вернулась с новым рисунком.
— На, это тебе. Иди к черту в пекло!
Симеон грустно улыбнулся, рассматривая смешного рогатого человечка с вилами. Потом соленые слезы обожгли ему глаза. В эту ночь Симеон спал с чертиком под подушкой.
27 декабря Бенедикт принесла в приют Фоли-Мерикур две хорошие новости. Она собрала детей Морлеван в кабинете директора и объявила им:
— Бартельми приготовил вам рождественский подарок. Он согласился быть вашим опекуном.
Она умолчала о том, сколько пришлось судье донимать, упрашивать, улещивать, стращать Барта, чтобы добиться такого результата.
— А вторая хорошая новость, — продолжала Бенедикт, радуясь их улыбкам, — в воскресенье вы идете к Бартельми!
— Пойду собирать вещи, — загорелась Венеция.
Социальной сотруднице пришлось охладить ее пыл. Они приглашены просто в гости.
— Почему так? — удивилась девочка.
Бенедикт слишком долго подыскивала нужные слова, и Симеон ответил за нее.
— Опекун, это не значит, что мы у него будем жить. Чтобы жить вместе, надо посмотреть, подойдем ли мы друг другу. В воскресенье и проверим.
Он вопросительно глянул на Бенедикт, ища подтверждения.
— Ну да, в общем, примерно так, — промямлила она.
На самом деле Бартельми не выразил никакого желания взять детей к себе. Опекать — ладно. Но на расстоянии. Так что Бенедикт продолжала искать детям Морлеван приемную семью.
В воскресенье, второго января, с утра начались великие сборы. Венеция собрала все тридцать два рисунка, которые приготовила для Бартельми.
— Пау-вау, — объявил Симеон.
Дети уселись на пол.
— Кто хочет жить в приюте Фоли-Мерикур? — спросил Симеон. — Поднимите руки.
— Ноль, — сосчитала Моргана.
— Кто хочет жить у Бартельми?
Поднялись три руки.
— Единогласно, — подвел итог Симеон. — Но до этого еще далеко. Слушайте, девочки: Бартельми вовсе не хочет, чтобы мы у него жили.
