Пока Жан-Люк предавался воспоминаниям, Ангус, расстегнув куртку, вытащил из наплечной кобуры пистолет и на всякий случай проверил, заряжен ли он.
— Серебряные пули. — Он вставил обойму на место. — Пусть только сунется!
Роман скривился.
— Умоляю, только не пристрели кого-нибудь из наших, Ангус.
Огромный шотландец выразительно вздернул бровь.
— Держу пари, он явится! Тем более если ему известно, что девчонка у тебя. Она тут, в «Роматек»?
— Уже нет, — со вздохом признался Роман. — Дело в том, что она сбежала.
— Что?! — Ангус сорвался со стула. — Уж не хочешь ли ты сказать, что ей удалось обвести вокруг пальца кого-то из моих горцев?!
Роман и Грегори сконфуженно переглянулись.
— Э-э-э… да.
Жан-Люк хихикнул.
— Да уж… она и впрямь особенная, nest-ce pas?
Прохрипев какое-то проклятие, Ангус сунул пистолет в кобуру, после чего вскочив на ноги, принялся мерить шагами кабинет.
— Просто ушам своим не верю! Хитрая девчонка обдурила моих горцев?! — возмущался он. — Кто в тот день дежурил? Клянусь, я своими руками сдеру с него шкуру!
— В тот день начальником смены был Коннор, — объяснил Роман. — Однако у нее хватило сообразительности не попасться ему на глаза. Нарочно нашла такого, кто не знал ее в лицо. Переоделась, изменила внешность и нахально соврала, что явилась сюда с Симоной. Охранник клянется, что его сбил с толку ее французский акцент.
— Твоя девушка с каждой минутой нравится мне все больше, — хихикнул Жан-Люк. — Кажется, я начинаю тебя понимать…
Ангус, что-то невнятно прорычав, заметался из угла в угол.
В кармане у Грегори деликатно звякнул сотовый.
— Простите. — Грегори выскользнул за дверь.
— Кстати, о Симоне. — Роман бросил на Жан-Люка хмурый взгляд. — С чего это тебе вздумалось отпустить ее пораньше? От нее одна головная боль.
— Ты сам ответил на свой вопрос, mon ami, — пожал плечами француз. — От нее одна головная боль. Я почувствовал, что нуждаюсь в передышке.
— Между прочим, в вечер своего приезда она разгромила ночной клуб. А вчера угрожала, что своими руками придушит кое-кого из моих… женщин.
— Ну естественно, mon ami! Что поделаешь, la jalousie[13]! Она иной раз сводит дам с ума. — Жан-Люк изящно взмахнул тросточкой. — Каждую ночь благодарю Бога, что Симона не в моем гареме. Достаточно того, что я взял ее на работу. А имей я несчастье быть ее повелителем, я бы через неделю в петлю полез! Нет, слуга покорный! У меня и с собственным гаремом хлопот полон рот!
Ангус, до этого времени круживший по комнате, услышав последнее замечание Жан-Люка, понимающе хмыкнул.
