— Нельзя так говорить, — сказала ему Николь, понизив голос и не глядя ни на одного из Галантуа.
Щеки Катрин покраснели от злости.
— Не верь тому, что тебе наговорили обо мне, Робер. Подойди ко мне. Я твоя бабушка!
Филип поспешно вмешался:
— Может быть, мальчик хочет подкрепиться.
Он потянул за шнур звонка и вызвал горничную, которая немедленно появилась, катя перед собой сервировочный столик с соблазнительными кушаньями. На столике стояло изящное фарфоровое блюдо с крошечными сэндвичами, а на электрической подставке подогревались воздушные корзиночки из теста с начинкой из лобстера в густом соусе. Серебряная ваза была до краев наполнена разнообразным печеньем и покрытыми глазурью и затейливо украшенными пирожными.
У Робби глаза разбежались от такого щедрого угощения. Он впервые покинул Николь и подошел к сервировочному столику.
Катрин просияла.
— Подойди, мой ангел, бабушка поможет тебе.
Она наполнила маленькую тарелку корзиночками и сэндвичами и протянула мальчику вместе с салфеткой. Робби взял тарелку, но без салфетки, откусил кусочек корзиночки и тут же выплюнул.
— Фу! — воскликнул он, вытирая рот рукавом.
— Нет, нет, дорогой, — сделала ему замечание Катрин, — воспитанные люди не выплевывают то, что им не нравится. И ты к тому же должен пользоваться салфеткой. — Она с негодованием взглянула на Николь. — Это так вы воспитываете моего внука?
— Такое с ним впервые. Мне и в голову не приходило предложить ему лобстера в сладком соусе.
Филип сгладил острый момент, протянув Робби крошечный эклер.
— Попробуй-ка вот это пирожное. Я любил эклеры больше всего, когда был в твоем возрасте. Ты помнишь, мама?
Конфронтации между двумя женщинами удалось избежать, но этот визит нельзя было посчитать удачным. Катрин пыталась наладить отношения с Робби, но понятия не имела, как найти подход к маленькому ребенку. Если она и умела это делать когда-то, то давно забыла. Ничего удивительного, что он отвергал все ее попытки.
Николь была рада, что Филип решил сообщить своей матери об их свадебных планах наедине. Объяснит ли он ей, что это будет только называться браком? Одним этим объяснением старуху не успокоить, насмешливо подумала Николь.
Она сказала об этом Филипу, когда они возвращались в его дом.
— Не представляю, как только я могла согласиться на ваше предложение. Неужели вы не видите, что из этого ничего не получится? Ваша мама питает ко мне отвращение, да и она, должна признаться, не вызывает у меня особых симпатий.
