— Конечно, — ответил Ломон. — Первый вопрос касается статьи двести девяносто пятой Уголовного кодекса, которая гласит: «Умышленное лишение жизни почитается умышленным убийством».
Второй вопрос относится к статье триста четвертой, которая оговаривает: «Умышленное убийство влечет за собой равным образом смертную казнь, если оно было совершено для приготовления, облегчения или выполнения проступка либо для благоприятствования побегу или обеспечения безнаказанности виновников или соучастников этого проступка».
Наконец, статья триста четвертая четко определяет: «Во всяком другом случае виновный в умышленном убийстве карается пожизненными каторжными работами».
Страховой агент, ободренный примером г-жи Фальк, в свою очередь спросил:
— А если налицо предумышление?
— Тогда обвиняемый подпадает под статью двести девяносто шестую: «Всякое умышленное убийство, совершенное с предумышленней или из засады почитается предумышленным убийством».
— В этом случае статья триста вторая предусматривает смертную казнь, — добавил Ломон.
Лица всех посуровели. Каждый вдруг отчетливо осознал, что им, маленькой кучке людей, предстоит решить вопрос о жизни человека.
Деланн наблюдал за присяжными и живо интересовался выражением лица каждого; Фриссар сидел с недовольной миной и не поднимал глаз.
— Полиция действительно прошла по всем следам возможного убийцы? — спросил один из присяжных, архитектор по Профессии, увлекавшийся акварелью.
— Могу вас заверить, что комиссар Беле — один из самых знающих и дельных сотрудников уголовной полиции. Расследованием он руководил с предельной тщательностью.
— Есть ли во дворе у Ламберов колодец? Я немножко знаю улицы этого старого квартала и…
— Да, есть. Инспектор полиции несколько раз спускался в него, но не нашел ни молотка, ни какого либо другого орудия. Он извлек лишь проржавевшее ведро, которое, видимо, пролежало в колодце много лет.
— Была ли жизнь Мариетты Ламбер застрахована? — спросил страховой агент.
— Нет. Как говорилось на процессе, у нее нашли только платья и дешевые украшения.
Другой присяжный, шестидесятилетний торговец недвижимостью, осведомился:
— Выяснено, давал ей Желино деньги или нет?
— Он утверждает, что нет, и доказать противное невозможно. Насколько можно судить, Желино принадлежит к тому типу мужчин, которые сами берут у женщин деньги.
— А он брал?
— На этот счет мы располагаем только его заверениями. Он утверждает, что не брал.
— А Жозеф Пап?
— Вообще-то Пап отдавал весь заработок матери, а она оставляла ему очень мало на карманные расходы. В последнее время Папу случалось для выходов с Мариеттой занимать у товарищей, и за несколько дней до преступления он продал часы, доставшиеся ему от отца.
