Разве не правдоподобно утверждение обвиняемого, что он свалился затем мертвецки пьяный на первых же ступеньках лестницы?
Можно ли предполагать, что позднее, причем до одиннадцати часов вечера, он настолько протрезвел и собрался с силами, что сумел убить Мариетту и отнести ее тело на железную дорогу?
— И пусть мне, прежде всего, объяснят, для чего ему понадобилось относить ее на рельсы. Для того, чтобы труп не могли опознать? Но ведь зеленое пальто и красное платье его жены известны всему кварталу. Может быть, с целью убедить, что это несчастный случай? Но зачем Мариетта пойдет ночью одна на железную дорогу?
Жув, видимо, обрел уверенность в себе — недаром, отклонив версию убийства из ревности, которая позволила бы говорить о смягчающих обстоятельствах, он с таким же пренебрежением отметал теперь версию о несчастном случае.
Тот самый Жув, который три дня назад советовал своему подзащитному признать себя виновным, шел теперь ва-банк.
Его удачной находкой явилась параллель между смертью Мариетты Ламбер и смертью многих женщин легкого поведения, чьи трупы обнаруживают подчас за какой-нибудь изгородью и тайна гибели которых навсегда остается нераскрытой.
Этот аргумент явно произвел впечатление на присяжных. Отныне мотивов убийства искать больше не приходилось, и Ламбер меньше, чем кто-либо другой, был способен его совершить.
— Господа присяжные, обвинение не представило ни одного вещественного доказательства, в том числе орудия преступления. Что же касается разных гадательных версий…
Ломон не без досады следил, как Жув пользуется доводами, которые он ему косвенно подсказал.
— …то я могу в течение нескольких минут выдвинуть столько же подозрений против, по меньшей мере, полудюжины лиц, и, если бы ваши суждения покоились на таких случайных посылках, никто не был бы застрахован от самых тяжких обвинений. Мы даже видели здесь двух свидетелей, которые…
Конец речи своей сентиментальностью смахивал на душещипательный роман.
— …и я верю, что вы оправдаете этого человека, который в течение ряда лет тщетно силился создать достойный семейный очаг. Как знать, не станут ли завтра некоторые его слова пророческими? Разве не сказал он: «Может быть, у нас когда-нибудь будут дети?»
Жув передергивал. Он цитировал не совсем точно. К тому же, было рискованно напомнить присяжным об Элен Ардуэн, связь Ламбера с которой прокурор д’Армемье вначале хотел использовать как мотив для умышленного убийства, хотя впоследствии от этого от казался.
