Лицо у Папа было длинное и худое; чувствовалось, что физически он еще не сформировался. Военная форма не придавала ему мужественности, напротив, подчеркивала его юношескую угловатость.
— Может быть, вы хотели проверить, не обманывает ли вас она?
— Да, это тоже было.
— Вы знали, что, кроме вас, у нее были и другие любовники?
— Не знать этого было просто невозможно. Всякий раз, встречаясь с нею, я умолял ее начать новую жизнь, и уверен, что в конце концов она бы меня послушалась.
Пап почти с вызовом бросил эти слова в лицо публике: он ведь один хранил в душе память о Мариетте, один не отрекся от нее.
— Ей всегда не везло, — с тоской продолжал он. — Она в этом не виновата.
— Расскажите подробнее о ваших планах.
— Мы жили бы вместе, пока она не получит развод и не выйдет за меня.
— Ваша мать знала о ваших намерениях?
— Нет. Я никому о них не рассказывал, тем более маме.
Он на мгновение обернулся и испуганно посмотрел в зал.
— Вы ревновали ее к Ламберу?
— К нему — не очень.
— А к Желино?
Пап опустил голову и прошептал:
— Да.
— Когда вы ожидали Мариетту на улице Деглан, вы видели Желино?
— Да. Я стоял на углу. Я понял, что Мариетта вопреки своим обещаниям продолжает с ним встречаться.
— Она вам обещала больше с ним не встречаться?
— Да. Он для нее ничего не значил.
— Что же вы сделали?
— Немедленно перешел на другую сторону улицы и отдалился метров на сто, чтобы он подумал, будто я убежал.
— С какой целью вы хотели внушить Желино, будто вы ушли?
— Чтобы узнать, что произойдет, когда Мариетта выйдет из парикмахерской. Я думал, может, она позвала его, чтобы сказать, что больше не желает с ним встречаться.
— Вы следовали за ними до Котельной улицы?
— Да. Они меня не замечали. По пути зашли в винный магазин.
— Когда они вошли в дом Ламбера, вы остались стоять на улице?
— Да.
— И долго вы там стояли?
— Довольно долго.
На первом допросе Пап сначала стал выкручиваться, заявив комиссару Беле, что, прождав некоторое время у парикмахерского салона, ушел и бесцельно бродил по улицам. Беле спросил, явился ли Пап, как обычно, в семь вечера на работу в кинотеатр, и тот сперва ответил «да», но потом смешался и признался, что в тот вечер его там не было.
— Вы видели, как зажегся свет на втором этаже? — продолжал Ломон.
— Да.
— Я полагаю, вы узнали комнату?
— Я много раз приходил туда.
— Тем не менее вы продолжали наблюдать?
Во втором ряду Желино, которого Пап не мог видеть, всем своим видом изображал веселье и бросал на соседей красноречивые взгляды, стараясь подчеркнуть комизм ситуации.
