Разве Шуар не вспомнит, что когда-то Ломон интересовался, не повредит ли жене более сильная доза прописанного лекарства ввиду содержания в нем стрихнина?
Тогда Шуар ответил примерно так:
— Вряд ли ваша жена соблазнится принять более сильную дозу.
Иными словами, доктор был убежден, что Лоранс не из тех женщин, которые кончают с собой.
Что если с целью самоубийства или по неосторожности она все-таки примет более сильную дозу и умрет, а при вскрытии, как доложит доктор Лазар, во внутренностях окажется стрихнин?
Шуар сказал: можно не опасаться, что она отравится. Он тоже был искренен. Доктор — порядочный человек, у него жена, дети, внуки, самый ухоженный дом в городе.
Аптекарь Фонтан не менее честен. Может ли он опустить в своих показаниях тот факт, что Ломон разбудил его ночью и попросил изготовить по рецепту лекарство, которое было отпущено всего два дня назад? Аптекарь изумился и высказал Ломону свое удивление, на что тот ответил:
— Я уронил пузырек, и он разбился.
За пять лет такое не случалось с ним ни разу!
Где находилась Леопольдина, где была Анна, когда он разбил пузырек? Ломон не помнит: он не обратил на них внимания. Не исключено, что, по крайней мере, одна из них слышала их разговор с Лоранс в повышенных тонах. В тот вечер Ломон рассердился, вышел из себя. Служанки смогут засвидетельствовать, что он ссорился с женой.
Утром, почти не притронувшись к еде, он вместо того, чтобы вызвать звонком горничную и попросить рюмку коньяку, сам отправился в буфетную. В половине десятого у себя дома пил в одиночестве спиртное, залпом осушил рюмку, как человек, надеющийся, что это придаст ему мужества.
Ланди учуял запах перегара. Другие тоже должны были его почувствовать.
Какой вывод сделают из этого присяжные?
Во время утреннего заседания он спросил Ламбера:
— Верно, что у вас была любовница?
Только теперь он понял значение презрительного взгляда, брошенного на него обвиняемым. Ламбер сожалел не об отсутствии проницательности у председательствующего: нет, его возмущало, что тот как бы наносит удар ниже пояса.
Ломон настоял на ответе, и теперь Элен Ардуэн фигурирует в списке тех, кому будут заданы вопросы об их интимной жизни. Она предстанет перед присяжными, но до того, как наступит ее черед, надо выслушать других свидетелей.
Что если бы в суд вызвали Люсьену Жирар и заставили рассказать о давнем визите в кабинет Ломона перед тем, как он вынес решение по ее делу?
Или маленькую белесую продавщицу, имя которой он позабыл?
