— Нашим хозяевам, вероятно, хочется поскорее на берег, Курт. Не будем их задерживать. А мне нужно еще повидаться с одним товарищем на вашей яхте, ваша светлость.
— С капитаном? — спросил Зассенбург. — Я не знал, что вы с ним знакомы. Я сейчас велю позвать его сюда.
— Нет, со штурманом, — перебил его Бернгард. — Мы друзья детства и не виделись целый год.
На лице принца выразилось изумление: для него молодой Гоэнфельс продолжал оставаться бароном и племянником министра, а штурман принадлежал к команде. Но Сильвия с оживлением воскликнула:
— Ах, это норвежец! Наш буревестник, как я окрестила его, потому что он со зловещей точностью предсказал бурю, которая настигла нас в Северном море. Странный человек! Он принимает приказания только от капитана, остальные, и даже сам принц, в его глазах в высшей степени лишние на «Орле». Он почти не говорит и еле отвечает. На меня он смотрел вначале особенно презрительно, точно хотел сказать: «Что тебе надо здесь, на нашем судне, белое порхающее ничтожество?»
— Потому что вы разозлили его однажды, насмехаясь над морем, — вмешался Зассенбург. — Мы ведь стояли совсем рядом, а вы знаете, что он понимает по-немецки.
— Да, он принял мои слова как личное оскорбление, но я, в самом деле, была разочарована. Мы вышли уже в открытое море, земля исчезла из вида, и я думала, что буду любоваться морем, которое видела впервые; но серая, тускло поблескивавшая поверхность, расстилавшаяся передо мной в ленивом покое, это серое небо над ней и туман вдали — было от чего прийти в отчаяние, и я объявила, что это страшно скучно. Мои слова показались штурману обидными; он вдруг вмешался в наш разговор и сказал по-немецки: «Через два часа будет буря!». Я засмеялась, а принц покачал головой, потому что ничто не предвещало непогоды; но ровно через два часа налетел ураган и набросился на «Орла» как хищный зверь.
— Это была гроза, — пояснил Зассенбург, обращаясь к молодым людям. — Мы попали под нее, и целый час нас кидало вверх и вниз между небом и водой.
— И моей разумнице-дочке пришла фантазия посмотреть на бурю с палубы, — сказал министр тоном порицания. — Меня гроза заставила поплатиться припадком морской болезни, принц был в своей каюте, и мы думали, что Сильвия, разумеется, у себя, а она была здесь, наверху.
— В самый разгар бури? — спросил Бернгард, бросая взгляд на Сильвию.
Их взгляды встретились; ее глаза блестели странно, почти неприязненно, когда она продолжила:
