О вводе войск я узнал в крымском санатории. Не мог ни есть, ни пить. Бросил санаторий и уехал домой в Кишинев...
Я очень доволен тем, что не участвовал в этой авантюре и совесть моя чиста.
Следующее слово — генерал-майору В. П. Заплатину.
—
В мае 1978-го меня спешно направили в Афганистан в роли советника начальника главного политуправления афганской народной армии. Там встретили радушно. Я сразу был принят Тараки, который дал мне полную инициативу во всем. Довелось побывать во всех гарнизонах, где стоял хотя бы один афганский батальон..,
—
Василий Петрович, положение в Афганистане обострялось с каждым месяцем. Чувствовали вы это?
—
Несомненно. Особенно осложнились отношения между руководителями НДПА. И хотя расхождения во взглядах «халькистов» и «парчамистов» публично отрицались (Тараки, например, на пресс-конференции заявил: «парчам» и «хальк» — это одно и то же, между ними нет никакой разницы, мы не отделялись друг от друга и вместе обрушивались на своих врагов...»), на деле происходило иначе. Борьба за власть становилась все ожесточеннее.
Но некоторые наши советники, на мой взгляд, не разобрались в ситуации. «Все валится, все рушится» — таков был рефрен их сообщений в Москву. Вместо детального, глубокого, объективного анализа обстановки возобладали эмоциональные оценки. Возможно, кому-то это было на руку, кто-то преследовал личные интересы — не берусь судить.
Не лучше действовали и приезжавшие из Москвы ответственные работники различных ведомств. Вспоминаю появление в Кабуле заместителя министра внутренних дел СССР В. С. Папутина. Первый раз он посетил Афганистан в 1978 году, стремясь наладить сотрудничество по линии МВД. Второй раз, о котором веду речь, Папутин прилетел в Кабул 22 ноября 1979-го. Через несколько дней только что назначенный послом в Афганистане Ф. А. Табеев позвонил мне и попросил зайти к нему. Он показал шифровку, которую надлежало отправить в Москву. В ней оценка ситуации в Афганистане давалась резко субъективно, неверно оценивалось и состояние армии. Под документом стояла подпись Папутина. Табеев, едва начавший знакомиться с положением дел в стране, хотел проконсультироваться со мной. «Категорически не согласен с текстом»,— без обиняков сказал я и объяснил почему. «Тогда идите к Веселову (партийному советнику.— Авт.) и вместе исправьте текст, как считаете нужным». Мы с Веселовым срочно встретились с Папутиным. «Вы, Виктор Семенович, успели побывать только в одном гарнизоне, как же можете судить в целом об афганской армии?» — в лоб спросил я его. После некоторого сопротивления он вынужден был согласиться с нашими доводами. Текст был скорректирован и в таком виде отправлен в Москву. Я не виню лично Папутина — таков был стиль работы многих приезжавших в ДРА наших высокопоставленных руководителей. Да и часть находившихся в Кабуле советников не отвечала своему назначению.
