Минут двадцать я докладывал обстановку. Говорил, что думал, как есть. Мятежники в ряде мест пользуются поддержкой населения, из 185 уездов 30 находятся под их контролем. Племена пошли на переговоры с правительством, но часть из них укрылась в горах и, видимо, с весны надо ожидать с их стороны активных действий. Рассказал ,о борьбе внутри НДПА, о мерах правительства по стабилизации положения в стране, отметив, что органы местной власти создаются медленно, партактивисты не идут в народ. Меня спросили о состоянии афганской армии. Армия, сказал я, составляет основную опору режима. Она учится, набирается опыта. Уровень ее несколько повысился, хотя есть и большие проблемы. Скажем, офицерами она укомплектована лишь наполовину. Андропов поинтересовался моим мнением об Амине. Волевой, чрезвычайно работоспособный, превосходный организатор, аттестовал я Амина. И в то же время хитрый, коварный, провел ряд репрессий. Во всеуслышание провозглашает нерушимую дружбу Афганистана с нашей страной и неоднократно просил прислать советские войска, в частности для его личной охраны. Хочет встретиться с Л. И. Брежневым.
Разговор опять перекинулся на афганскую армию. Я назвал цифры: 10 дивизий, 145 тысяч человек личного состава, 650 танков, 87 БМП, 780 БТР, 1919 орудий, 150 самолетов, 25 вертолетов, 3 зенитно-ракетных комплекса. Эти данные настолько врезались мне в память, что называю их сейчас без заглядывания в «шпаргалку». Армия может выполнять поставленные перед ней задачи, сказал я, однако ее уровень все-таки не соответствует современным требованиям.
Генерал Иванов докладывал уже после того, как я ушел...
В октябре меня снова вызвали в Москву, но не одного, а с моим коллегой В. П. Заплатиным. Об этой поездке спросите лучше Василия Петровича, он расскажет с подробностями.
Меня же решили в Афганистане заменить. По правде сказать, я зверски устал, спал по 3—4 часа. Но о замене не просил. Скорее всего некоторых не устраивали мое отношение к перспективе военной акции и мой взгляд на личность Амина.
В течение двух с лишним месяцев я вводил в курс дела своего преемника — генерал-лейтенанта Г. И. Демидкова. Тот вернулся в Москву, доложил Устинову согласованную со мной точку зрения на события в ДРА и сразу впал в немилость. Григория Ивановича вместо Афганистана отправили в Монголию. А меня сменил генерал-полковник С. К. Магометов.
6 декабря 1979 года я прилетел в Москву насовсем. Состоялся продолжительный разговор с Огарковым. «Лев Николаевич, будет ли афганская армия стрелять в наших солдат?» — неожиданно спросил Николай Васильевич. «Никогда»,— ответил я. Спустя короткое время понял, почему он это спросил...
