Совсем иной фокус и манера изложения в книге «Сталин против «космополитов»: Власть и еврейская интеллигенция в СССР» Геннадия Костырченко[7], который, несомненно, является наиболее авторитетным историком этой проблемы и заслуга которого — введение в научный оборот огромного числа откомментированных источников. История сталинского антисемитизма интересует Костырченко прежде всего как проблема институциональная и социально–политическая. Он исходит из того, что «в сложном переплетении судеб народов мира, которым отмечено XX столетие, русско–еврейская конвергенция была одной из самых масштабных, исторически резонансных и, конечно, драматичных» (с. 6), а потому его анализ сфокусирован на феномене «советской ИЕП» (как несколько неуклюже называет Костырченко «интеллигенцию еврейского происхождения»). Костырченко не следует традиции (к которой относится и книга Люстигера) и связывает судьбу советского еврейства не столько с перипетиями собственно еврейской истории, сколько с судьбой русской (и советской) интеллигенции, усматривая их связь не только в образованности, но и в особом критическом социальном настрое, а также в том, что евреи, по сути, оказались наиболее подготовленными к выполнению социальных функций русской интеллигенции после постигших ее рассеяния и гибели в результате революции, гражданской войны и большевистской политики, направленной против прежних элит.
Власть, поначалу делая все для этнической «коренизации» и создав еврейскую автономию на Дальнем Востоке, направила развитие еврейской культуры в сторону созданной специально для этого «административной единицы». Абсурдность ситуации состояла в том, что этнически–еврейская культура должна была концентрироваться в Еврейской автономной области, еврейское население которой даже в лучшие времена (!) не превышало 18 тыс. чел. — 0,6% всего населения, т. е. значительно меньше, чем в среднем по стране! Теперь будущее евреев в западной части страны должно было быть направлено исключительно по пути ассимиляции: в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Харькове, Одессе шел процесс понижения статуса или упразднения еврейских национально–культурных и образовательных структур. В то самое время, когда в стране создавались десятки письменных языков для ранее бесписьменных народов, еврейский (идиш) язык был обречен на умирание.
Дальнейшее известно: с 1938 г. прекращается выдвижение евреев на партийные и административные должности, а затем начинается постепенное вытеснение из всех сфер тех евреев, кто пережил Большой террор, переросшее в «систематическую этночистку» (с. 57). После Большого террора ВКП(б) была уже
