Девушка вернулась и присела на свой стул, вылупив глаза. Она это увидела в небольшом зеркале напротив, что глаза у нее вытаращенные. Накрашенные вытаращенные глаза. Идиотка.
Тетка вякнула «ну», откликнулась на чей-то возглас, там, видимо, был призыв с матерной шуткой, она охотно засмеялась, обернулась к Клаве, все еще хохоча как смерть и показывая плохие зубы, и выскочила.
Девушка с бьющимся сердцем достала из сумочки телефон. Набрала номер подруги. Тихо сказала ей: «Меня куда-то привезли. Я не знаю куда». И тут же отключилась и спрятала телефон обратно, потому что тетка снова заглянула в комнату.
Тетка тут явно маялась без компании, она опять прокричала в коридор «А ты, б, че думал!» — подождала ответа, вскочила и исчезла, оставив дверь открытой.
За стеной громыхало, потом наступила тишина, ужас.
Стучали чьи-то ноги, слышался сдержанный, нетерпеливый мужской хохоток. Звенело стекло.
Девушка сидела вытаращившись против зеркала. Ничего не могла с собой поделать. Глаза были навыкате, огромные помимо воли.
В коридоре, видимо, у тех дверей, сказали:
— Я буду, б, первый.
— Щас,— отвечал другой мужской голос.
— У тя, б, трипак, ты,— невнятно продолжал первый.
— Где ны взял, б, нриппер,— специально, видимо, гнусавя, перебил его другой.— А у небя, б, сифон недонеченный. И ны мне нолжен сонню баксов.
И он заржал.
Женщина закричала там: «А че, у нас че, похороны?»
Опять забубнила музыка.
— А, за сотню, б, уступлю, только ты тогда с гандоном,— вякнул второй, и тут захохотали они оба.
— Че, че, б, сказали?— визгнул кто-то из комнаты, и те двое ответили вразнобой и со смехом «мы первые», вызвав этим гогот и поток торжествующих протестов, что Макс еще не приехал, Макс, Макс, не приехал еще. Вы че, Макс, Макс.
Начался крик, все веселились. Женщина хохотала с надрывом, как-то вызывающе. Даже, можно сказать, маняще, со стонами.
Слова «Макс первый» отдавались в стенах эхом.
Их там было много.
Клавин телефон начал сигналить. Она не успела его выключить, как тетка вошла и протянула руку.
— Давай отвечу?— произнесла она лениво.
Клава пискнула «щас, щас».
Тетка все стояла с протянутой рукой, помахивая толстыми пальцами с длинными когтями. Клава отдала ей сигналящий телефон.
Тетка вышла.
Клава спустя минуту пробралась к открытой в коридор двери, выглянула. Тетка, стоя там спиной к ней, вертела телефон в руках, игрушка испускала световые волны и орала. Тетка жала на кнопки. Однако телефончик все кричал: «Возьми трубу, возьми трубу!» Это друг-архитектор, когда-то, в далекие прошлые времена, в другой жизни, записал ей в качестве сигнала свой голос. Тетка, не сладив с чужим аппаратом, пошла, видимо, за помощью в большую комнату. «Возьми трубу»,— кричал из рая в ад архитектор.
