И снова села на стул.
А тетка вернулась к компьютеру.
Другая баба, та, что выглядывала из кухни, всунулась в дверь, позвала пальцем подругу, и между ними произошел быстрый и невразумительный разговор, обе почти шептали, причем охранница явственно выматерилась в ответ на последние слова старшей, той, что стояла в коридоре.
Ни в одном телевизионном сериале, ни в одном фильме бедная Клава не видела таких страшных баб. Они смахивали на настоящих убийц, которые сбросили с себя маски обычных людей, потому что уже было незачем притворяться. Они щерились друг на друга. Или ей это примерещилось со страху.
По виду они походили вроде бы на сестер, но та, с кухни, выглядела поплоше, как кухарка на работе, и вела себя неприветливо. То ли какие-то прежние дрязги всплыли между ними?
Та, что помоложе, явно презирала старшую убийцу.
Новоявленная Клава похолодела, когда младшая сказала довольно понятно:
— Иди, мы с крышкой (как будто она произнесла именно так) без тебя с ней разберемся. Не твоя забота, не лезь в чужую (дальше шел мат).
Клава дрожала крупной дрожью.
Та баба засмеялась и исчезла.
Охранница села на тахту, стряхнула с нее мусор, подняла с полу какой-то вскрытый пакетик, поглядела на Клаву, как бы призывая ее в свидетели. Показала головой на дверь, за которой скрылась та уборщица. Подняла брови, скривилась. Покачала головой. Мол, что здесь было такое. Выбросила пакетик в мусорную корзину.
Судя по всему, она тут не работала, в этом офисе.
Клаве как бы диктовали непроизнесенные мысли.
Похоже, что бабе доставляло удовольствие, поглядывая на Клаву, этим почти прямым текстом пророчить несчастной жертве ее близкое будущее на местной тахте.
Но инстинкт самосохранения велел Клаве независимо подняться и произвести осмотр тех немногих книг, которые находились в помещении. Там оказались, как ни странно, стихи Есенина, роман в бумажной обложке под названием «Некрасивая», парочка дюдиков и телефонный справочник десятилетней давности.
Во входную дверь затрезвонили. Охранница-тетка оторвалась от компа и выглянула в коридор.
Там загремел замок, входили люди, бубнили радостные, пьяные, похабные мужские голоса. Кто-то провозгласил: «Ну че, б, нашли?» Тетка, хохоча, прокричала вошедшим свои приветствия. Ей явно хотелось к ним. Она уже наполовину выдвинулась в коридор. Она даже потыкала пальцем в сторону Клавы, как бы отвечая, что нашли, хотя этого пальца никто кроме Клавы видеть не мог.
Пленница в ответ (сердце бешено стучало) огляделась, якобы от нечего делать осматривая комнату, и повернулась к боковой двери. Затем девушка стронулась с места независимо, притворяясь свободным человеком, и открыла ее. Тетка не реагировала, возбужденно подавая матерные реплики в коридор. Девушка заглянула в соседнюю комнату. Там тоже стояли стеллажи и один стол с компьютером и факсом, а у противоположной стены находился еще один диван, на сей раз кожаный, черный, старый и грязный, как часто употребляемое ложе смерти. Там же угадывалось окно, занавешенное полинялой занавеской, Клава подошла к нему, оно (Клава проверила) выходило в другую сторону, как бы за угол дома. То есть соседей за той стеной не было. Кричать, стучать бесполезно. Окно к тому же оказалось загорожено снаружи металлическими прутьями.
