- Почему в стволе коррозия?
В памяти осталось еще несколько фактов пребывания в дивизии. Когда мы выгружались из вагонов, нам разрешили взять с собой сухой паек. Интенданты, сопровождающие эшелон, умудрились сэкономить два двухосных вагона продуктов, и нам разрешили взять столько, сколько каждый сможет унести. Мы набили вещмешки концентратами, сухарями под самую завязку. Когда же пришли "покупатели" (так назывались те, кто представлял часть, куда забирали пополнение), то объявили, что идем в гвардейскую дивизию, что оказало определенное воздействие, и некоторые стали освобождаться от лишнего груза, попросту его выбрасывая. Моя крестьянская закваска не позволила поступить так же. Когда пришли на место, то в течение пяти суток вообще не было никакого снабжения. Вот тут пришлось делиться с теми, кто шел налегке. Вообще, здесь я впервые ощутил, что такое голод. Время было весеннее, март, дороги в Смоленщине распустились так, что даже танки погрузились в месиво грязи и встали, не говоря уже о машинах. Части снабжались продовольствием самолетами У-2. В лесу перестреляли всех белок, съели все прошлогодние грибы и приспособились утолять жажду смолой с елей. У каждого в кармане был заготовлен большой комок смолы, и все жевали ее, в какой-то мере заглушая чувство голода. Бывало, идет батальон - и все жуют, комбат останавливает строй и дает команду:
- Выплюнуть!
Все, естественно, выплевывают, и тут же откусывают снова. Когда пошла зелень, то одним из основных продуктов был щавель. Из него варили щи, он был предметом внимания каждого из нас. На тактических занятиях, прежде чем сделать короткую перебежку, высматриваешь кустик щавеля впереди, нередко около одного и того же сталкивались лбами. От такой пищи, переполненной щавелевой кислотой, зубы у всех походили на голенища сапог, надраенные черной ваксой.
Был и курьезный случай. При переходе на летнюю форму я где-то отсутствовал, когда же пришел в отделение, мне досталось обмундирование пятьдесят четвертого размера, а я носил сорок восьмой. Погоны лежали не на плечах, а висели на предплечьях, галифе опускались ниже колен, рукава гимнастерки приходилось закатывать. К тому же из масленки, в двух емкостях которой хранились масло и щелочь, я посадил на форму масляное пятно. И вот однажды, случайно или преднамеренно, меня посылают в штаб дивизии с пакетом к начальнику тыла. Я прихожу, поднимаюсь в штабную машину к полковнику и докладываю, как положено по уставу:
