— А давай-ка мы с тобой, Миша, два бездельника, сами в Триполи слетаем на денек. Как на это смотришь? — соблазнял Михаила Александровича Макс Арван, который от жары и безделья стал впадать в оцепенение, спал целыми днями и маялся головными болями. — Я, Миша, если не встряхнусь, скоро буду, как рогатая гадюка, днем в песок зарываться и кусать того, кто тронет. Полетели?
— Полетели, — сказал Михаил Александрович, хотя понимал, что это авантюра. В Триполи моментально отметят самоволку, и последуют оргвыводы.
Но в Триполи они не улетели, потому что проспали. Вертолет — советский семиместный «Ми-2» — улетел без них в половине шестого утра, так как к шести ожидали повышения температуры до сорока градусов, а в такую славную теплую погодку поднимать вертолеты не разрешалось техникой безопасности: слишком мощными становились турбулентные потоки, и легкий вертолетик мог потерять управление. Поэтому вертолет стартовал с площадки при тридцати восьми градусах, резко набрал высоту, добираясь до относительно прохладных слоев атмосферы, заложил крутой карусельный вираж и был таков.
— Да еж твою. — расстроенно проговорил Макс, задрав голову и придерживая рукой панамку. — Ах, как ему там сейчас хорошо и прохладно, гаду! Не мог пять минут подождать, а еще наше пиво лакал, летун чертов!
— Не переживай, Макс, в другой раз слетаем, — утешал Михаил Александрович. — Иди досыпай в свой автобус.
— Да ну! Душегубка хренова! — неосмотрительно пнул ногой камень Макс и отскочил подальше от скорпиона, который мирно почивал под камушком.
— Макс, ты же меня сам учил камушки не трогать, — попенял Михаил Александрович. — Что ты как мальчишка сделался?
— Время такое. Я в это время никогда не могу на месте усидеть и совершаю глупые поступки. Мне, Миша, открою тебе страшную тайну, одна черная подружка как-то погадала на раковинках каури (ну, ты видел — тут все с ними балуются). И нагадала она мне, что помру я от ядовитого укуса во сне, когда наступит время петь камням. Как тебе, а?
— Чушь, — сказал Михаил Александрович. — Подружка нагадала, камни поют.
— Миша, так ведь поют! Ты ведь сам слышал, как они поют по ночам, когда остывают.
— Поют! Они ноют, трещат, пукают, но никак не поют.
— Ты меня не утешай, Михаил Александрович. Как могут, так и поют. Я, кстати, не очень-то и верю в предсказания, если хочешь знать.
— Не очень-то и верю? А в автобусе почему спишь?
— На всякий случай. Поберечься никому не мешает и без предсказаний. Дряни тут всякой ползает. Бррр… Миша, послушай, наплевать на дрянь ползучую и на жару. Выходной как-никак, давай у начальства джипик попросим, смотаемся в Гат и ночью вернемся. Хоть какое-то разнообразие.
