Бриллианты сверкали так, что у Лили закружилась голова. Рубин в ложбинке между ключицами выглядел сгустком крови. Она вздрогнула, когда Аллегра мечтательно, словно во сне, сняла с нее дешевые сережки и заменила их рубиновыми капельками из комплекта.
— Добро пожаловать в семью, Лили. Я надеюсь, что…
Лили так и не довелось узнать, на что надеялась Аллегра. Дверь открылась, на пороге появился Тристан:
— Вот вы где.
Выражение его лица почти не изменилось, но в свете ламп под шелковыми абажурами Лили показалось, что ее смуглый муж побледнел от ярости.
— Тристан, мы тут. — Аллегра отступила от невестки. — Драгоценности Ромеро теперь принадлежат твоей жене.
Сын даже не посмотрел в сторону матери, словно приклеившись взглядом к Лили.
— Сними это, — процедил он.
— Твоя мама была очень добра, — пискнула Лили, но замолкла, потому что голос отказался ей подчиняться.
Кровь стучала у нее в ушах, ледяной туман ужаса и паники смыкался со всех сторон, скрывая от глаз все, что было знакомо, нормально, логично.
— Сними. Это. Сейчас же.
Понимание ударило ее как порыв ураганного ветра. Лили вскинула руки, нащупала застежку дрожащими пальцами. «Ну конечно же, — думала она в отчаянии. — Я не имею права носить бесценные бриллианты Ромеро, ведь весь наш брак — подделка, пластиковая дешевка. Ожерелье должно принадлежать той женщине, которую он полюбит и возьмет замуж по своей воле, а не той, которая вынудила его к этому».
— Ну что ж, все хорошо, что хорошо кончается.
Попытка завязать разговор провалилась. Лили не могла осуждать мужа за то, что он проигнорировал ее ремарку и продолжал мрачно смотреть в темноту за окном автомобиля. Но девушку беспокоила черная дыра отчуждения, внезапно открывшаяся между ними после недавней близости.
— Тристан, прости. Я не знала, что твоя мама хочет подарить мне украшения, и не собиралась…
— Забудь об этом, — отрезал Тристан. — Ты не виновата.
Он сказал это так, словно вынес приговор, даже не повернувшись к жене. Его профиль казался вырезанным изо льда.
Она не виновата. Разумеется. Нельзя винить женщину за то, что она не родилась в аристократической семье со сложносочиненной фамилией и кругом общения, включавшим в себя коронованных особ.
Лили Александер не годилась в жены Ромеро. Ее лицо могло сколько угодно украшать обложки глянцевых журналов, но для родителей мужа она всегда останется ничтожеством, плебейкой. Хуан Карлос даже не посчитал нужным скрыть презрение. Пусть Тристан не ладит с семьей, но он слеплен из того же теста.
