Хуан Карлос обошел стол и погрузился в огромное кожаное кресло.
— Не все в жизни измеряется деньгами, мальчик мой, — философски сказал он, разглядывая нама‑никюренные ногти. — Большая часть вещей, но не все.
— Ты заключил сделку, рассчитывая на мой брак с Софией?
— Это была не такая уж плохая идея. Неужели ты думаешь, что я женился на твоей матери по любви?
— Нет. — Смех Тристана отдавал горечью. — Так я никогда не думал.
Горечь жгла ему горло, тьма, которая держала его в осаде всю жизнь, подползла ближе. Он убеждал себя, что привык к ней — жил с ней столько, сколько себя помнил, не вглядываясь в нее, не давая ей имени. До этого момента. Стоя посреди комнаты, которая видела столько страданий, он снова вспомнил голос Лили: «Чувство, которому ты особенно открыт, это страх…»
Тристан не хотел признавать ее правоту. Но сейчас понял, что она попала в яблочко. Глядя в пустые глаза отца, так похожие на те, что каждый день смотрели на него из зеркала, Тристан Ромеро испытывал страх.
Слишком долго он мирился с тем, что по милости сидящего перед ним человека так и не научился любить. Это был научный неврологический факт. Но сегодня Тристан, впервые вглядевшись во тьму, испугался, что жестокость, пропитавшая годы его становления, намертво впаялась в мозг и ждет там своего часа. И когда их с Лили ребенок появится на свет…
O Dios, Dios note 3, что же он наделал?
Он принудил Лили к браку из соображений проклятой семейной чести. Но как быть с обещаниями, которые он дал ей? Как он сможет защитить ее и ребенка, если самая большая опасность, вполне возможно, исходит от него самого? Что, если он — точная копия отца, только пока еще сам не знает об этом?
Он прижал сжатые кулаки к вискам, слушая спокойный, рассудительный голос Хуана Карлоса.
— Это был бы прекрасный альянс, союз нашего банка с крупнейшим частным банком Греции. Из Софии получилась бы прекрасная жена, а ты мог бы продолжать свои грязные маленькие интрижки с моделями. Вместо этого ты женился на одной из них. Тебе должно быть стыдно, Тристан. Я считал тебя здравомыслящим человеком.
— Я достаточно рационален, — холодно сказал Тристан. — Твое первое предположение было верным. Лили ждет ребенка, а я исполняю свой долг по отношению к нашему гнилому благородному семейству.
Что‑то блеснуло в бесстрастных глазах Хуана Карлоса. Тристан решил, что это может быть торжество.
— Эта девица заманила тебя в ловушку!
— Я бы сказал, она сама попалась в ловушку, — усмехнулся Тристан, направляясь к двери. — Заключила стерильный брак без любви ради спасения чужой фамильной чести.
