— Нашего ребенка. — Сердце Лили болело, словно кто‑то поджаривал его на свече, но голос звучал решительно. — Нашего. Я верю в семью, Тристан. Я верю в брак.
Надежда робко расправляла крылышки где‑то внутри. Тристан предлагал Лили то, о чем она всегда мечтала. Замужество, полную семью для малыша вместо усеченной, ущербной, в которой воспитывалась она. Не сказочное «жили долго и счастливо», но что‑то похожее.
— Я предлагаю тебе не такой брак, — сказал Тристан холодно. — Это будет простая формальность. У меня есть жизнь, которую я создал для себя вопреки обстоятельствам. Я не откажусь от нее и не хочу ее ни с кем делить. Ты будешь называться моей женой, но я не собираюсь отчитываться перед тобой в том, где я провожу время и чем занимаюсь.
— Тогда это совсем не брак, — запротестовала Лили, чувствуя, как в душе снова расползается пустота. — Не настоящая семья.
Тристан снял пиджак и набросил ей на плечи.
— Нет, — сказал он резко. — Но это все, что я могу предложить. Я не способен сделать тебя счастливой, Лили, или стать достойным отцом для ребенка. Потому и советую найти того, кто способен.
Лили плотнее запахнула пиджак, шелковая подкладка которого все еще хранила тепло тела Тристана, дурманящий запах его туалетной воды. Неожиданно заботливый жест придал некоторую плотность ее призрачным надеждам. Тень скрытой боли на хмуром аристократическом лице сразу же напомнила башню: как Лили стояла у заплаканного окна и смотрела на мужчину, спящего под покрывалом лунного света. Она помнила каждый изгиб его тела, рисунок атлетической спины, необъяснимые бледные шрамы на плечах, помнила страдание, которое исказило его черты и прозвенело в безотчетном крике…
Лили помнила, как прижала Тристана к себе и прогнала безымянные кошмары, терзавшие его во сне. Пусть ненадолго, но пробилась сквозь защитные барьеры, дотянулась до души. Сможет ли она сделать это снова — не на одну ночь, а на всю жизнь, ради ребенка, которого она так хотела?
— Ну что ж, так тому и быть. Мы поженимся.
— Хорошо, если ты сделала свой выбор. Только, ради бога, не говори пока никому.
— Даже Скарлет? Я же сказала, что больше не могу лгать лучшей подруге, Тристан.
— Если бы Скарлет была моей лучшей подругой, я бы подумал о том, насколько тактично объявлять о моих свадебных планах на празднике по случаю ее помолвки. — Губы Тристана изогнулись в сардонической усмешке. — Объявишь, когда придет время. Сейчас твоя задача — вести себя так, чтобы для людей это не стало слишком уж большим сюрпризом.
