— Кто еще знает?
— Н‑никто. — Вечер не был таким уж холодным, но Лили била дрожь. — Я никому не говорила, даже Скарлет. Но я не могу больше это скрывать.
— Значит, ты не собираешься прерывать беременность?
— Конечно нет! — Безжалостно‑деловой тон вопроса высек искру ярости, осветившую темный омут ее сознания. — Я собираюсь рожать, черт бы тебя побрал!
Всплеск эмоций не смог пробить его чудовищное ледяное спокойствие.
— И ты намерена указать меня как отца в свидетельстве о рождении?
— А ты как думал? Я не допущу, чтобы мой ребенок рос без фамилии, без личности, не зная, кто он такой!
— Не допустишь? — Тристан смерил девушку оценивающим взглядом. — Сколько я должен заплатить тебе, чтобы ты передумала?
— Ты хочешь откупиться? — Лили разрывалась между желаниями рассмеяться и учинить над ним какое‑нибудь насилие. — Хочешь дать мне взятку, чтобы я утаила от ребенка имя его отца? Никогда и ни за что! Господи, Тристан, какой же ты расчетливый подонок!
— Уверена? Даже если это для твоего же блага?
Лили решительно помотала головой, чувствуя, как сила и уверенность возвращаются в ее закоченевшее тело. В кои‑то веки она точно знала, чего хочет, и не собиралась уступать.
— Мое благо меня не интересует. Я забочусь только о ребенке, который должен знать свою историю, понимать, кто он и где его корни.
То, чего сама она была лишена.
— Ну что ж, ты не оставляешь мне выхода. Все или ничего, Лили. Если ты намерена записать мое имя в свидетельство о рождении, нам придется пожениться.
— Пожениться?! — Слово, которое скрашивало ее детство и юность удивительными мечтами, в устах Тристана звучало холодно, расчетливо, неуютно. — Но почему?
— Потому что незаконнорожденных детей в нашей семье не было, нет и не будет. Роду Ромеро шесть сотен лет, Лили. Мой долг — уважать и сохранять его традиции. Я не могу допустить, чтобы мой ребенок родился и воспитывался вне своего наследия.
Ноги Лили затекли и дрожали, когда она поднялась и подошла к Тристану, пытаясь расшифровать чувства, туманившие его взгляд.
— Разве не ты только что предлагал мне деньги за то, чтобы мы с малышом держались подальше от тебя и твоей семьи?
В глазах Тристана читалась лишь беспросветная вечная мерзлота, но внезапное желание обнять его заставило Лили забыть о страхе и злости.
— Ты хочешь, чтобы у ребенка была история? — промурлыкал он с быстрой, горькой усмешкой. — Шесть веков тебя устроят? Корни моей семьи держат нас всех так же крепко, как если бы наши ноги были закатаны в бетон, не давая ни вздохнуть, ни двинуться. Фамилия Ромеро не поможет твоему ребенку стать личностью, напротив, она обяжет его следовать семейной традиции без права на самоопределение. Именно поэтому я не собирался заводить детей. У меня не было выбора, в какой семье родиться, но ты еще можешь выбрать для твоего ребенка другую жизнь, Лили.
