— Истинно. Он вышел на утренний прием и не узнал половину собравшихся, и не мог вспомнить поручений, которые дал за неделю до того. На следующий день стало ещё хуже. Сейчас на вид это юноша. Здоровый, умный, только он забыл почти всё. И будет забывать дальше.
— Будет? Он всё еще уходит в атараксию?
— Он забыл и это. Но процесс продолжается, и если сравнить с остальными пострадавшими…
— Значит, бывали другие случаи? — нынешняя метрополия не уставала удивлять мнемокогнитора.
— Да. Отец Милосских рыбаков… Ты его не знаешь… Словом, он тоже не смог остановиться. Стал пятилетним мальчишкой, а потом начал расти.
— Ничего не вспомнил?
— Ничего. Сейчас уже юноша, бороду бреет. Ему даже пытаются напомнить прошлое — уж больно деньги на нём большие были завязаны. Без толку.
— Надеюсь, меня не только из-за него вызвали? — Лонгин неожиданно рассмеялся.
— Нет…. Дело…
— Давай чуть позже? — он осторожно промокнул теплой тканью свежевыбритый подбородок. — Или в империи уже есть люди вроде меня?
— Что? — Мезон даже испугался такой возможности. — Нет, слава богам. Ты, Лонгин, пока единственный.
Начали вносить блюда с едой, готовить зал для ужина.
— Что-то я устал.
— В задних комнатах есть маленькие термы. Бассейны там с четверть комнаты, но всё на месте.
Пар в кальдарии снял напряжение, а горячая вода была тут же. В холодный бассейн Лонгин не полез — за столько лет проникся ко всему прохладному устойчивым отвращением. Просто сидел на скамейке у воды, и мысли медленно ворочались в голове.
Когда клепсидра синего стекла опустела, встряхнулся и прошёл обратно в приёмную.
Мезону хватило ума завернуть многих из тех, кто желал посмотреть на живого мнемокогнитора, но видно не хватило влияния обеспечить совершенно пустой зал. Четверо гостей.
Пока Мезон представлял их, Лонгин пытался угадать, что они из себя представляют.
Местный начальник стражи, у него цепкие глаза, но ума явно небогато. Держат за безвредность, однако приходится исполнять его редкие капризы. Как сегодня. Глава муниципии Квинтилиан с супругой. Тут хитрости побольше, причем у обоих. Деньги явно липнут к рукам. И человек в одежде ремесленника. Точно, так ходили ткачи полтораста лет назад. Только вместо шерсти или льна на нём был шёлк.
Для человека лет тридцати он слишком равнодушно смотрел на Лонгина. «Отец шерстобитов Габал».
Ужинать теперь было принято за низкими столиками, сидя на подушках.
Первые фразы светской болтовни совершенно не отразились в сознании мнемокогнитора — он прощупывал обстановку и блюда на предмет ядов. Это не давало гарантии, но успокаивало. Лонгин кому-то улыбался, когда понял первые слова.
