— Мне неприятно вам это говорить, мэм, — сказал Рекс, — но Пинч прав. Из-за Чарли вы уже провели два дня в коробке от холодильника, а это был всего лишь жалкий мимикрон. Но если к вам проберется какая-нибудь тварь пятого класса или тот-у-кого-есть-имя... тогда всем конец — и Чарли, и вашему мужу, и вам. Так что, если вы хотите защитить сына, лучше отпустите его с нами. Такой сильный Дар, как у него, я видел всего лишь раз.
— А что случилось с тем человеком? — спросила Ольга.
— Он плохо кончил, — тихо ответил Рекс. — Но с Чарли этого не случится. Даю вам слово. Ольга засомневалась:
— Баррингтон... что будем делать?
Немного поразмыслив, мистер Бенджамин обратился к Рексу:
— Если с моим сыном что-нибудь случится... если он хотя бы палец расцарапает... я вас из-под земли достану, слышите? Я выразился ясно?
— Вполне, — ответил Рекс.
Чарли изумленно смотрел на Баррингтона — таким он его видел впервые. От гордости за отца мальчик даже покраснел.
Баррингтон взял Ольгу за руку.
— Дорогая, я знаю, тебе тяжело с ним расставаться... но, думаю, так будет лучше. Возможно, пришло время отпустить нашего сына навстречу его судьбе.
— Но ведь он такой маленький, — попыталась возразить она.
— Все будет хорошо, ма, — сказал Чарли. — Я обещаю.
— Я верю тебе, Чарли, — ответила мама. — А вот за них... — она махнула в сторону Рекса, Табиты и Пинча, — ручаться не могу,
— Понимаю вас, мэм, — сказал Рекс. — Я знаю, мы часто спорим, ссоримся и, наверное, не внушаем доверия. На вашем месте я бы тоже не очень-то нам верил. Только сейчас я обещаю: с вашим сыном ничего не случится. — Он слегка улыбнулся. — Понимаете, мэм, я вырос на ранчо, и папаша всегда говорил мне: «Если молоко невкусное, перегони коров на другое пастбище». Так вот, здесь, у вас, дела шли куда как плохо, а могут быть еще хуже. Если вы любите Чарли... и хотите его спасти... отпустите его с нами!
Ольга внимательно посмотрела ему в глаза.
— Что ж, забирайте, — сказала она и заплакала.
Чарли в сопровождении трех взрослых вышел из дома, ночной ветерок освежил его.
— Мама думает, я еще маленький, — сказал он, поправляя на плече сумку, в которую перед выходом успел кинуть джинсы, пару рубашек и свой журнал об изобретениях.
— О тебе беспокоится. — Табита потрепала его по голове. — Ты же ее единственный ребенок.
— Она думает, я ничего не умею. А я смелый, решительный. Я все умею.
— Надо же, от горшка два вершка, а все туда же, — усмехнулся Рекс.
